Судя по всему, та работа — явно не для меня: мне вполне хватает и одного раза; более того, я и вовсе могу обойтись без всего этого. К тому же меня больше тянет к мужчинам — и то, скорее на духовно-энергетическом уровне. В итоге я поместил объявление о том, что располагаю недюжинным складом ума, высоким коэффициентом интеллекта. На моё объявление немедленно откликнулись и попросили поработать: мать одного (как выяснилось, взбалмошного) семейства нуждалась в репетиторе для двух своих дочерей, десяти и двенадцати лет. Я сначала отказал, вполне резонно сославшись на то, что у меня нет специального педагогического образования, посему я по закону не имею права обучать. Но мамаша так просила «просто посидеть», что я с глубоким вздохом согласился... На свою голову.
Боже мой, что мне пришлось вытерпеть! Два этих беспардонных создания совершенно не желали учиться! Вместо того чтобы с превеликим усердием (как в своё время я) исправно грызть гранит науки, они что только не делали! Они бегали от стены к стене, от окна к окну, и громко визжали; они катали меня, взрослого мужчину, по полу и изрисовали мне фломастерами всё лицо; они спустили на меня своего пёсика, и он тяпнул меня за мягкое место, после чего я долго не мог никуда сесть. Две этих малолетних ведьмы выманили меня на лоджию, и заперли там, а ведь на улице был явно не май месяц, а лютый февраль, с ещё январскими морозами, но с уже зародившимися буранными настроениями. Неожиданно для всех лоджия, треснув, невероятным образом разломи-лась, и я выпал с третьего этажа прямо в большой снежный ком внизу. Выбравшись из-под сугроба, я, обессиленный и злой, убрался восвояси. Именно с тех пор я начал немножко материться: до того я позволял себе только ругательство «сука», да и то — крайне редко, раз в год по заказу.
Уяснив, что и нянька-сиделка-гувернёр — также не моё, я начал поиски иных вакансий. В общем, я устроился в какую-то мастерскую, но меня выгнали оттуда взашей: вместо того, чтобы построить сарай, я его нечаянно спалил дотла (хотя, по моим расчётам, всё шло по плану). За три дня работы мне не выплатили ни копейки. Тогда я, гениальный, дипломированный учёный пошёл дворником мести улицы — в рамках суровой зимы это заменялось на «убирать снег». Физически это оказалось сложно: повторюсь, я спортом никогда не увлекался, и мне крайне непривычно было махать лопатой так много и так долго. Не знаю, сколько бы ещё я, весь такой хилый, продержался, но меня внезапно сбила машина, когда я вышел чистить улицу от корок льда прямо на проезжую часть. И погнали меня из дворников на все четыре стороны.
Продавцом-консультантом меня взяли сразу, внимательно изучив моё резюме. Я начал наводить порядок в книжном и музыкальном отделах, придавая книгам и дискам товарный вид. И вроде бы всё наладилось, но пошли жалобы от покупателей, что я, видите ли, не улыбаюсь и весь такой бука. А что? Мне за улыбку не доплачивают. Тогда в торговый центр зашёл самый главный и договорился со мной, что я отныне и впредь вежлив и улыбчив, а моя заработная плата в следующем месяце вырастет на десять тысяч. Как это ни странно в наше страшное и непредсказуемое, неуверенное и нестабильное время, но обещания с обеих сторон были выполнены: я начал зарабатывать деньги, я мог позволить себе что-то купить. Вот только десять часов подряд на ногах — уж очень это утомительно, мой друг, в течение трёх месяцев подряд. Я выдохся, начал уставать и стал до крайности раздражителен. Глицин я глотал горстями (хотя толку от него было мало); в наушниках лишь транс, и сильно подсел на энергетики. Я ощущал себя неким зомби, машинально подсказывающим необходимую, искомую продукцию. В месте, где я работал, воистину было интересно: ежедневно новый товар, выкладка новинок, но больше я так не мог. Я уволился по собственному желанию, сославшись на то, что мне нужно проходить практику (хотя я давно уже был выпускник). Мера эта была даже вынужденной: однажды по дороге на работу я попал под сильнейший ливень, и не было под рукой зонта. Я очень сильно простыл; меня мучил сухой кашель ещё три недели спустя, и никакие медикаменты не помогали. Именно тогда я начал лысеть (правду говорят, что под современные дожди лучше не попадать). Вкупе с тем, что у меня врождённое искривление носовой перегородки, и с детства я попеременно дышу только какой-то одной ноздрёй, моя простуда (с ангиной и насморком в придачу) оказалась сущей катастрофой: мне нечем было дышать, и я устал ковырять в носу, вынимая затвердевшие корки. В связи же с тем, что моя работа была стоячей, болели и ноги; именно с тех пор я начал испытывать самое настоящее блаженство, практикуя сдирание лоскутков загрубевшей кожи со своих пяток, и моя кожа вновь была, как у младенца! Кожу же я не выбрасывал, но хранил под плотным настилом для её выравнивания — вдруг однажды она мне пригодится, как ДНК-материал (чтобы не сдавать кровь и не отрезать волосы).