— Вы меня не поняли, я хочу вернуть с Той стороны живого человека.
Наверное, это был первый раз в истории всей Академии, когда главный чернокнижник потерял дар речи и глупо вытаращил глаза.
— Воскрешение? — с каким-то свистом наконец выдавил из себя Бальтор — но это невозможно, даже я такого не смогу сделать, это противоестественно.
— Просто вы не хотели по-настоящему.
— Эка ты замахнулась, силёнок-то хватит?
— Хватит, только вы должны мне помочь. Научите меня всему.
— Либерти, ты конечно девочка не простая, можешь стать великим чернокнижником, отличным бойцом, но всему есть предел — в нашем мире еще никому не удавалось воскресить не то что человека, а даже комара.
— А кто сказал, что я из этого мира? — заявила Либерти, теперь ей было всё равно — пусть эта дорога в никуда, зато мы первые.
Бальтор опять онемел, а в голове мелькнула мысль — а ведь когда-нибудь эта девчонка сможет раздавить пальцем любого мага, даже его самого, может тогда лучше её сразу убить или …
— Ну так как?
— Я согласен, давай руку — Бальтор прикоснулся к кольцу Либерти и из него полезли тонкие нити, которые обвили правую ладонь Либерти с обеих сторон — сейчас будет больно — и тут же эти нити раскалились докрасна и прожгли кожу насквозь.
Либерти закричала, но руку не отдернула.
— Вот и всё — Бальтор отпустил Либерти — теперь ты моя ученица, ты довольна?
Либерти кивнула, не отрывая взгляда от руки на которой остались уродливые шрамы в виде пентаграммы.
— Теперь иди в холл, тебя встретит человек, которые все тебе здесь покажет, а вечером я познакомлю тебя со всеми Летунами.
Дар магии у жителей Прериаля был врожденный. Обычно он проявлялся с того момента, когда ребенок учился говорить. По городам и весям постоянно ходили делегации от Имперской академии магии ища одаренных детей, кто-то приходил в Инварь сам — и тогда за огранку их талантов принимались мэтры, и в конце обучения каждый ученик покидал стены Академии с небольшим брильянтом силы в себе.
У Либерти не было таких способностей, но её происхождение давало ей немало — она могла, если очень сильно сосредотачивалась, двигать предметы, подчинять людей своей воле, но её коньком стала ритуальная магия, требующая четкости и большого умственного напряжения.
— Да, Либерти, твоя сила заключается в твоем мозге — говорил Бальтор на индивидуальных занятиях — до нашей встречи он «спал», но если ты будешь продолжать в том же темпе, то скоро научишься читать чужие мысли. Интересно, такие возможности заложены в твоём мире в каждом человеке или так же как у нас — выборочно?
Кроме занятий с Бальтором Либерти несколько часов проводила в Тренировочной Зале, где занималась боевыми искусствами наравне с остальными Летунами.
«Черные летуны» представляли из себя отряд из 20 детей, где Либерти была самой старшей — они все жили в общей комнате, в довольно суровых условиях. Бальтар подбирал их на улице, и половина из них была земляками Либерти, из Эонфлакса то бишь. Тренировки проводились каждый день, их обучали технике рукопашного боя, владением разного вида оружия, а те, кто был одарен магически — еще посещали занятия по способностям. Дети росли сильными и жестоким и после 16тия они начинали выполнять различные поручения, кто-то нанимался в армию или телохранителем, одним словом «Черные летуны» шли нарасхват — Бальтар знал, что делал. Мир — это конечно хорошо, но людской злобы пока еще никто не отменял.
Либерти без разговоров занималась тренировками, но всё остальное время она посещала книгам и старинным свиткам, старясь вывести из них идеальную формулу Воскрешения. Бальтар предоставил ей отдельную комнату и периодически заходил посмотреть, что получается. У него еще никогда не было столь одержимой своей идеей ученицы — Либерти забывала есть, почти не спала, доводя себя почти до полного измождения. В её голове стучала всего одна мысль — вернуть Даная, вернуть Даная. Бальтор только диву давался, как Либерти ухитряется не спать на его уроках и быть в прекрасной физической форме. А Либерти понемногу погружалась в мир черной магии, шаг за шагом приближаясь к своей заветной цели.
Тем временем Вальмор и Лилия забили тревогу — от Либерти не поступало сведений уже почти два месяца. Миледи Гиленхаал ничего не могла объяснить, она думала, что Либерти уехала домой. А тут еще к Вальмору пожаловал Ларский с вопросом — долго ли ему еще ждать Либерти. Вальмор и Лилия только успевали заламывать руки, слушая, что собиралась сделать их такая добрая и хорошая Либерти. Узнав, что Данай умер, Ларский безапелляционно заявил: