— А ты не слушай, у тебя вообще парня нет, дура любопытная — обиделся Натаниэль и, не доев завтрак, ушел.
— Либерти — Клинтвуд посмотрел на неё с укоризной.
— Подумаешь — Либерти раскаялась только к чаю, и пошла просить прощение.
4
Подготовка к званному ужину шла полным ходом — Клинтвуд только успевал выписывать чеки, тем более, что Либерти нужно было купить вечернее платье и весь гардероб в целом. К ужасу Натаниэля отец заставил его ездить с ней по магазинам, где все принимали Либерти за его сестру и умилялись его заботе о ней. В седьмом по счету бутике у Натаниэля лопнуло терпение.
— Нет, это не моя сестра — огрызнулся он — а если бы это было так, то я повесился бы еще в детстве — и он выволок полураздетую Либерти на улицу.
— Эх, а всё-таки у вас вещи красивее, чем у нас — Либерти послушно села в машину, а Натаниэль кое-как утолкал все их покупки в багажник.
— Где у вас?
— В моём … м-м … городе.
— Ясное дело, у вас поди там до сих пор на огне готовят и звериные шкуры носят. Кстати, откуда ты?
— Откуда надо — буркнула Либерти, надо будет согласовать этот вопрос с Клинтвудом — чего стоишь, поехали.
— Так красный свет.
— Ну и что?
— Ты что, совсем из дремучего леса вылезла?
Либерти предпочла не отвечать, а Натаниэль вскоре забыл об этом случае под наплывом всевозможных дел.
— Натаниэль, где Либерти? — спросил Клинтвуд — гости уже съезжаются, а я не могу её найти.
— Без понятия — Натаниэль усиленно высматривал машину Денизы.
— Прошу тебя, найди её.
Ругая Либерти всеми возможными словами, Натаниэль обыскал весь дом, и наконец нашел её в саду, где она сидела на дереве при полном параде.
— О, вижу регресс эволюции, обычно с дерева слезают обезьяны, чтобы стать людьми, а ты вот залезла, хотя, чему я удивляюсь.
— Я помогала соседской девчонке снять котенка — пробурчала либерти.
— Не хочешь зла — не делай добра — философски изрёк Натаниэль — давай, прыгай, я тебя поймаю.
Ну и Либерти и прыгнула, и Натаниэль её действительно поймал, но тут в саду появилась Дениза и истолковав всё по-своему устроила «разбор полетов» и за неимением двери, чтобы хлопнуть, топнула ногой, сломав каблук.
— Да уж, ситуация-то — Либерти не удержалась и хихикнула — ну и фрукт, это твоя Дениза, орёт как резаная, нет, чтобы сначала разобраться.
— Помолчи — Натаниэль был мрачнее тучи — тебе бы лишь гадость сделать, не человек, а сплошной зоопарк: обаяние крокодила, грация слона, внешность утконоса, а характер — вылиты баклан, лишь бы нагадить ближнему — и, выдав эту гневную тираду ни в чём не повинной Либерти, Натаниэль побежал за Денизой.
Званный ужин прошел на ура — еще бы, ведь на него собралась вся элита города. Ведь кроме своих научных достижений Ларские были очень богатыми людьми, да еще с такой репутацией Клинтвуда — от желающих поглазеть на сумасшедшего ученого отбоя не было.
Либерти весь вечер улыбалась, отвечала на сотни вопросов, танцевала — одним словом вела себя, как и полагается вести себя шестнадцатилетней девушке. Но ближе к полуночи она слегка утомилась и решила немного посидеть в тишине, поэтому захватит с собой пакетик с орешками, она пошла в библиотеку. Взошедшая луна светила не хуже люстры, так что Либерти не стала зажигать свет и устроилась в уютном кресле. Но только она расслабилась, как в библиотеку зашли еще два человека.
— Натаниэль, я устала повторять — я не могу тебе доверять, с тобой живет смазливая девчонка, и я не хочу жить в постоянных сомнениях.
— Но я же жил, Дениза, ты целыми днями ходишь полуголая перед тысячами людей, и я тебе никогда и слова не сказал.
— А зря.
Либерти недовольно поморщилась — нашли место для ссор.
— Я просто тебе доверял.
— Ну и дурак. Всё, Натаниэль, я хотела, как лучше, между нами всё кончено, у меня есть другой.
Они говорили еще долго, в конце концов Либерти задремала и проснулась от того, что Натаниэль чуть не сел на неё.
— А, это ты — безжизненным голосом сказал он, садясь рядом — нигде нельзя побыть одному.
— Это точно — проворчала Либерти, но остальные слова застряли у неё в горле, ибо Натаниэль выглядел жутко несчастным — что, плохо тебе?
— Бывало и лучше. И чего этим женщинам надо, по-моему, они сами не знают, чего хотят.
— Еще как знают, только всё ёще надеются, что мужчины сами обо всём догадаются.