Эти отрывочные воспоминания не давали мне ясности. Я надеялась на какие-то детали, способные прояснить все, но вместо этого получала лишь пустые, ничего не значащие фрагменты.
Когда пары закончились, я вышла из университета, наслаждаясь прохладным осенним воздухом. Уже начинало темнеть, и желтые огни фонарей мягко рассеивали сумерки, наполняя улицы особой, почти кинематографичной атмосферой. Шум машин, приглушенные голоса прохожих, размеренные шаги студентов — все смешивалось в единый, привычный фон. Вечер был обычным, даже успокаивающим, и мне хотелось просто добраться до дома и забыться в тишине.
Отец настаивал на том, чтобы приставить ко мне нескольких охранников и личного водителя, особенно после того, что случилось с сестрой. Его доводы были разумны, но мысль о постоянном контроле вызывала у меня отторжение. Мне не хотелось снова чувствовать себя в клетке, под чьим-то пристальным надзором. Мне нужна была свобода. Хотелось жить, как обычные люди: шагать по улицам Рима, слушать гул города, теряться в потоке чужих лиц. Ощущать жизнь, а не наблюдать ее через окна автомобиля.
Добравшись до квартиры, я устало сняла обувь и кинула сумку на стул. Здесь, наконец, можно было выдохнуть. В воздухе витал тонкий аромат ванили, создавая уютную, почти домашнюю атмосферу. Напряжение, которое преследовало меня весь день, наконец-то начало отступать. В ванной я включила горячую воду, позволяя пару заполнить пространство. Теплая струя смывала усталость, расслабляла, возвращала ощущение комфорта. Просто еще один долгий день, наконец, подошедший к концу.
И вдруг — звук. Едва уловимый, почти сливающийся с приглушенным шумом улицы. Я замерла прислушиваясь. Возможно, это просто ветер, гуляющий по вентиляции, или соседский кот уронил что-то за стеной?
Да, так оно и есть, я просто накручиваю себя.
Я глубоко вдохнула, позволяя горячему пару окончательно расслабить мышцы. Закрыла глаза, прислонившись к стене, и попыталась отпустить тягостные мысли. Вода лилась ровным потоком, заполняя пространство тихим, успокаивающим шумом.
Прежде чем я успела что-то предпринять, дверь ванной резко распахнулась. Холодный воздух обжег кожу. Секунда, и грубые руки набросили на меня полотенце, а рот был зажат широкой ладонью, пересекая попытку вскрикнуть. Паника захлестнула, сердце забилось в бешеном ритме. Кто-то сильный и решительный вломился в мою жизнь…
2.1
Меня вынесли из ванной, словно безвольную куклу, грубо, бесцеремонно. Влажная ткань неприятно липла к коже, а резкий контраст между горячей ванной и холодом комнаты пробирал до самых костей. Дрожь прошлась по телу, но не от того что я замерзла — от осознания собственного бессилия в эту секунду. Сердце бешено колотилось, пульс гремел в висках, перекрывая даже шум собственных мыслей. Разум отчаянно пытался ухватиться за происходящее.
Я не сопротивлялась. Не от того, что не могла, а потому что знала: чтобы удар был действительно эффективным, его нужно наносить в тот миг, когда противник меньше всего этого ожидает. Особенно если силы не равны, но эффект неожиданности играет тебе на руку.
Резкий толчок — и я оказалась на полу в гостиной. Меня не швырнули, но и не проявили особой осторожности. Инстинктивно я вцепилась в полотенце, словно оно могло защитить меня от происходящего. Заметив перед собой носки лакированных дорогих туфель, я медленно подняла голову. Грудь сдавило, дыхание сбилось, но страх быстро сменился злостью. С каждой секундой сознание прояснялось, и эмоции уступали место яркому, ледяному осознанию.
Мефисто Синклаир вальяжно восседал на кожаном диване, лениво постукивая пальцами по подлокотнику. Одной рукой он оперся о подбородок, словно созерцал нечто незначительное. Спокойный, расслабленный, до отвращения уверенный в себе.
На нем были черные брюки и белая рубашка, обтягивающая широкую мускулистую грудь. Галстук в тон брюкам, был небрежно повязан поверх расстегнутого ворота, но от этого он не выглядел как-то причудливо или нелепо. Если уж говорить совсем откровенно, ему пошло бы все, чтобы он ни надел. Мефисто был настолько красив, что им можно было любоваться вечно… Порочная красота, от которой захватывало дух.