— Теперь вали отсюда, — приказал я Бренну. — Три дня на адаптацию к новым конечностям, после чего возвращаешься к работе.
— Слушаюсь, величайший владыка, — поклонился самый значимый жополиз в нашем небольшом сообществе.
Закончив с этим немёртвым индивидом, прибираюсь на рабочем пространстве, после чего иду в свою лабораторию. Настало время рубрики «Эксперименты!»
Спускаюсь в небольшое помещение, расположенное в подвале моей пятиэтажки, где теперь размещена моя лаборатория, в которой я провожу некромантские эксперименты и ритуалистические расчёты.
Вообще, поход в родной мир был очень полезным в плане новых сведений, но тащить сюда трупы мутантов я не решился. А вдруг это говно, то есть зараза, вызвавшая Апокалипсис, впитается в нашу благословенную почву и нам всем крышка?
Короче, я решил стратегически выждать, подготовиться к следующей вылазке и «усвоить» то, что мы уже натаскали из родного мира.
Я лично проконтролировал, чтобы у меня в спальне поставили ту жирную плазму на полстены, сам проводил питание, сам устанавливал двуспальную кровать и застилал её белоснежной простынёй. И похрен, что мне не надо спать, ведь лёжа на кровати можно комфортно смотреть эту термоядерную плазму, транслирующую какой-нибудь фильм из богатой коллекции тех давно почивших нуворишей, живших раньше в том коттедже…
Ещё поставил четыре компа, подключил их к общей энергосети, исходящей из подвала моей трёхэтажки.
Мой личный бариста, айтишник Дмитрий Шестопалов, засел за комп с единственной задачей — сваять мне программу для расчёта ритуалов. Пришлось раскрыть ему принципы расчёта рунических формул, что не есть хорошо. Если он не дурак, то о чём-то начнёт догадываться, но я его изолировал от остальных и, по итогу работы, просто прикончу и пущу на стартер-пак для какого-нибудь нового мертвеца.
Моя новая политика базируется на трёх принципах:
1. Мертвецы должны быть как грибы: пребывать в темноте и питаться дерьмом. Знать они должны только то, что нужно для работы и абсолютно ничего о некромантской магии и прочих магических штучках.
2. Мертвецы — это инструменты. Никакой личной привязанности, фаворитизма и прочего идиотизма.
3. Если что-то такое возникает, или мертвец узнаёт слишком много лишнего — в расход.
Уроки из прошлого я извлёк, сраные витаманты очень многое узнали о некромантах, исключительно благодаря моей небрежности, в этом я уже не сомневаюсь, поэтом единственное, что я могу — не допускать таких ошибок впредь и лучше следить за информационной чистоплотностью.
Жаль, конечно, терять компетентного баристу, варящего убийственный кофе, но больше программистов у меня нет. Я и сам мог что-то накидать на базе экселя, но лень заниматься фигнёй, когда есть специалист, а ещё экселевские формулы — это детский сад.
Мне нужна программа, работающая с ошеломительной кучей переменных, поэтому я допускаю, что для её адекватной работы нужны будут большие вычислительные мощности, в связи с чем я собираюсь наведаться в родной мир, чтобы найти там какие-нибудь сервера или что-то вроде того. Шестопалов подскажет, что именно мне нужно, ведь он уже представляет всю полноту моего запроса.
Чтобы эта неблагодарная тварь, готовая предать в силу своей природы, никому не поведала о полученных сведениях, он находится под охраной и входить в его кабинет могу только я.
— Ха-ха, что-то выходит, значит… — посмотрел я на бульон в котелке на портативной газовой плитке.
Механизм некромутаций загадочен, малоизучен, непредсказуем и вообще, местные его просто знают и факультативно используют, когда времени и ресурсов дохрена. Я же, весьма самонадеянно, решил поставить его на научные рельсы.
Есть самый простой из доступных способ вызвать некромутацию — вживить в изъятый у мертвеца орган несколько мутагенов, после чего поместить его в бульон из нигредо и поддерживать температуру не более тридцати градусов, дабы избежать денатурации белков. (1)
Миозин из органа проебать не хочется, поэтому строго слежу за процессом, с кухонным термометром. Для этого у меня тут каждые десять минут появляется Клод Гиймо, что из отряда «Юбисофт».
— Интересненько получается… — произнёс я, поднося к плавающей в бульоне печени лупу.
Подхожу к исследовательскому журналу и начинаю вносить в него сведения о наблюдаемых изменениях.
Во-первых, начал существенно увеличиваться размер печени, причём пропорционально, а не отдельными подсистемами. Во-вторых, был окончательно подтверждён процесс регенерации, потому что отсечённые сосуды начали куда-то расти. Ну и в-третьих, установлено образование костного элемента на поверхности левой доли.