По возвращении в покои Кирилл встретил ожидавшего его Сэдзо. Демон поперхнулся аж маисом, его морда приобрела испуганное выражение.
— Владыка…
— Что?
— На тебе… на твоей ауре печать. Т-тетраграмматона, — обычно произношение имен Иеговы для демонов отзывалось болью, но Отрии никак не связана с Землей и Миктланом. — Ее ни с чем не спутаешь!
«Вот сволочь, еще и заклеймил вдобавок».
— Угу.
— Вчера ее не было.
— Не обращай внимания.
— При всем моем почтении к тебе, — протянул Сэдзо. — Не могу.
— Иеговы здесь нет.
— Его печать получают лишь те, кого коснулась его сила. Ты призвал иудейского бога сюда?
Кирилл вздохнул, видимо придется демону объяснить кое-что. В данном случае пускать вопрос на самотек не следует.
— Нет, но пришлось пообщаться с ним. Он поделился своими знаниями.
— Ты полный болван, владыка! Извини, за прямоту. За знания придется рано или поздно заплатить, боги никогда ничего не дают просто так.
— Я даже знаю эту цену. Не такая уж она большая.
— И чем нужно расплатиться?
— Тебе и твоей дочери бояться нечего. А эта метка опасна?
— Оставившее ее божество будет всегда знать твое местонахождение, хоть в другом мире.
— Сбросить ее никак?
Демон помотал головой.
— Если б ее оставил кто-то из демонов или мелких божков, то да. Но Иегова стоит намного выше их. Это клеймо может свести лишь он сам.
— Три тысячи чертей. Впрочем… я сам виноват, полез, куда не следовало.
Немного промолчав, Сэдзо протянул лист папируса.
— Вот, владыка, можешь подписать и заверить царской печатью?
Кирилл бегло пробежал глазами по тексту. Прошение от воинов 9-й тагмы позволить им официально обзавестись боевым знаменем и именоваться «Хищниками Миктлана». Сэдзо постоянно ошивался в расположении этого подразделения.
— Твоя идея?
— Моя, — не стал отрицать Сэдзо. — Ягуары давно хотят иметь какие-то яркие отличительные знаки собственных тагм и центурий. Я им подсказал.
— Что на знамени будет изображено?
— Мое лицо. Оно достаточно устрашающе.
— Скромности тебе не занимать. Ладно, пошли кабинет, поставлю печать… Ах да, еще раз назовешь меня болваном, я тебе колени переломаю.
— Да вашу ж мать… просто слов нет.
На циновке без сознания лежал Сэдзо, над его окровавленной головой шаманил первый советник. Он один из лучших знатоков целительной магии, к тому же Кирилл не доверил бы лечение крайне ценного демона кому-то другому.
— Повреждения тканей я устраню, — ответил Тлалок. — Но когда он очнется, очнется ли вообще сказать не могу. Вдобавок последствия…
— Да знаю я про последствия, — перебил архилич. — Мозг штука тонкая, его повреждения могут аукнуться самым неожиданным образом. Как он вообще умудрился?
Последний вопрос был обращен к стоявшим поблизости воинам-ягуарам.
— Ну, Сэдзо решил почесать голову заряженным пистолетом, — виновато ответил командир десятка. — А тот выстрелил.
— Вот долбоящер миктланский.
Наивно было полагать, что выпуск огнестрела ограничится одними мушкетами, вояки сразу запросили уменьшенные их версии. Кирилл не стал отказывать в этой просьбе. Пусть зачарованная пуля бьет не так сильно, как драконобой, но гораздо лучше зачарованной стрелы или камня из пращи.
— Не все так плохо, — заговорил Тлалок. — Кости черепа демона толще человеческих, пуля зашла не под прямым углом и засела неглубоко. Есть шанс, что он полностью восстановится.
Сэдзо пришел в себя через неделю, которую был окружен круглосуточным уходом со стороны прислуги и собственной жены Итотии. Бывшая рабыня Теякапан и мать полукровки вполне искренне прикипела к демону, что ни говори, а он к своей семье относился крайне ответственно. Едва трехглазый очнулся, как Кирилл спустился к нему.
— Вот ответь, Сэдзо, как такой дол…б умудрился прожить двести лет?
— Я нефяйно, — прошепелявил раненный в голову. — Пифтолет был зарявен.
— То-то и оно. Нечаянно выживший мальчик. А что с речью твоей, шепелявая сатана?
— Фяфть звуков трудно выговаривать. Язык не флуфается.
— Афазия у тебя, дружок.
— Это ферьезно?
— Боже, Сэдзо возьми, он нам не нужен. Он в лоб контужен. Собой же.
— Не фмефно.
— А по-моему очень даже «фмефно». Интересно, как бы ты смотрелся в качестве лича?
Сэдзо аж вздрогнул от такого предложения.
— Я больфе не буду так.