В тот вечер Алеша впервые увидел отца таким пьяным и расстроенным. Мать приходу патруля и состоянию отца обрадовалась, и Алешка ушел спать озадаченным. Если отец так напился, то, может, перестанет быть таким холодным? В знаменательный вечер все быстро и крепко заснули: Николай Иванович от водки, Люся в ожидании перемен, Алешка с тайной надеждой поехать с отцом на рыбалку или просто на речку за город.
Глава 11
На следующее утро все проспали: Николай Иванович с похмелья, Люся от нервного истощения, Алешка потому, что никто не разбудил. С этого дня жизнь переменилась, глава семейства часто уходил в запой, бродил по дому небритым и помятым по нескольку дней кряду, предпочитая затворничество с бутылкой общению с прежними знакомыми. Люся от его постоянного присутствия стала постепенно успокаиваться, запои мало ее волновали. Она готова была видеть своего Коленьку в любом состоянии, лишь бы был на глазах. Алеша понимал, что отец совершил что-то гадкое, раз его в одночасье уволили со службы, и приходится сидеть дома. Алеша стал меньше общаться со сверстниками, чтобы избежать лишних расспросов. Ему было больно видеть ежедневные унижения матери, но он понятия не имел, как это можно исправить.
Николай Иванович переживал всю зиму, осунулся, обрюзг, потерял былую привлекательность от частой выпивки. Люся усиленно распускала слух о том, что Коленька болеет – сердце, и скрывала его пьянство. Делать это было нетрудно - опьянев, Николай Иванович шел спать, даже если за окном был белый день. Казалось, что жизнь для него потеряла смысл.
В один из дней, проснувшись поздно, когда все уже ушли из дома, Николай Иванович съел завтрак, заботливо оставленный Люсе под веселеньким полотенчиком, и вышел на балкон. Снег стаял, дворовая грязь парила под весенним солнышком. Впервые за все время ему не захотелось похмелиться. Ему не нужна сегодня «анестезия», как он это про себя называл. Пришлось признаться самому себе, наконец, что он был развлечением, чем-то вроде дрессированной обезьянки, для женщины, которую искренне полюбил. Каждый день, наяву и во сне, он прокручивал в голове подробности последнего дня, когда видел ее. Как она отшатнулась, когда в кафе вошел муж. Как протянула обе руки генералу, навесив на лицо самую сладкую улыбку. Как равнодушно и свысока кивнула ему, Николаю Ивановичу, когда муж сказал ей идти в машину. Как даже не подумала оглянуться у двери, хотя прекрасно понимала, что генерал может растоптать не напрягаясь. Как села в предупредительно открытую водителем дверь машины, не взглянув через стекло. Как всем своим видом демонстрировала случайность и неважность встречи. Это воспоминание жгло его изнутри так, что только чуть слабело после пары стаканов водки. Он почти не пьянел, сколько бы ни выпил. Водка давала возможность уснуть, и только.
Генерал сел рядом с ней на заднее сиденье, поцеловал в щечку, она радостно рассмеялась. Не могла не понимать, что Николай Иванович видит ее, что всю тяжесть наказания придется нести ему одному, и все же смеялась – натурально и вполне искренне. В тот момент он был ей уже не нужен, она заботилась исключительно о себе.
А был ли он нужен ей на самом деле? Стало вспоминаться и другое: она никогда не интересовалась, занят он или устал, требовала приехать в удобное для себя время. Никогда не спрашивала о внуке, хотя знала о семейной трагедии. Без подарка невозможно было явиться, она тут же находила отговорку. Зарплата у полковника неплохая, но все же не безразмерная, а подарки она принимала только недешевые – чашки и салфетницы из янтаря, коробочку для чая с кристаллами Сваровски, нефритовые пиалы. Николая Ивановича передернуло от мысли, что из такой великолепной посуды пьет с ней чай генерал. Она просто украшала свой дом –а я, дурак, в этом ей помогал.
Как-то Николай Иванович в порыве вдохновения заехал к ней с полигона, пыльный и уставший, чтобы только увидеть ее, и нарвал полевых цветов. Она открыла дверь, не далась поцеловать, посоветовала ехать домой и привести себя в порядок, а «бурьянистые цветочки» отправить в мусоропровод. И он ушел, досадуя за то, что не угодил. Сейчас Николай Иванович даже зубами скрипнул от злости. Чем думал, где были мозги?
Впервые за долгие годы он подумал о Люсе. Наверное, она его любит, раз все это видит и терпит. Чувство к ней не будет никогда, это ясно. Да и не было, честно сказать. Женился по залету, дети – это святое. Погибшую дочь не вернуть, но Алеша – точная его копия. Не обижать, подарки делать на день рождения – это можно. Да и репутация, само собой, женатым доверия больше. В армию не вернуться, не стоит и пробовать. Сидеть дома невозможно, тоска и скука заедят. В охрану, что ли, податься.