Алеша провел очень беспокойную ночь, третью после спасения у реки. Было прохладно и голодно, а еще тревожно. И наяву, и сквозь сон он прислушивался – нет ли вертолета? Один раз ему почудился гул, и он тут же вскочил. Но нет, действительно показалось. Лег снова, но сон не шёл. Земля казалась невероятно твердой, легкий ветер наполнен запахом гари, а с реки тянет сыростью. Он встал и стал ходить, чтобы согреться. Простудиться нельзя, иначе не выберешься. Сколько так ходил, неизвестно. Наконец согрелся, прилег, свернулся и забылся.
В подразделении МЧС, где служил Алеша, царила траурная атмосфера. Командира отстранили, поместили под домашний арест до конца расследования. Командир понимал, что если Алеша не найдется или хуже того – обнаружится его труп, то можно распроститься со свободой, а не только с офицерским званием. Командир, старший лейтенант внутренней службы, винил во всем себя гораздо серьезнее, чем это могли сделать посторонние люди. Он почти не спал, ходил по квартире, как по клетке, и мысленно задавал себе один и тот же вопрос: как получилось, что никто из подразделения не видел, куда пропал новичок? Он шел в середине цепи, справа и слева опытные пожарные, экипировка в порядке, задача ясна: обрабатывать места горения и активного тления. Проще говоря, нужно покрывать водяным туманом – так между собой называют тонкораспыленную воду – все, что горит и дает дым. Что могло случиться? Провалился в яму, которую никто не заметил в дыму, или упало дерево сверху? Прошло уже трое суток – жив ли? Ему не дали ни с кем поговорить по возвращении, отправили домой, отобрали телефон и поставили у дверей часового.
К командиру относились все хорошо, поскольку он никогда никого не подставлял, а если наказывал, то справедливо. Регулярно сменявшиеся часовые несли службу исправно, но каждый раз рассказывали через дверь новости – что каждого бойца тоже отправили под домашний арест, всех по очереди возят на допрос к военному дознавателю, а поиски Алеши пока не дали результата. Последний часовой рассказал, что под арест поместили также все начальство части. Командира Алеши пока на допрос не вызывали, и беспокойство его уменьшилось – может быть, не так он и виноват?
Между тем военный дознаватель выяснял все новые и новые странные подробности: в приказе класс пожара был определен правильно, но при инструктаже подразделения озвучен и указан другой класс, более легкий. Экипировка классу пожара не соответствовала; подписи Алеши о том, что он прошел инструктаж, нет вообще ни в одном журнала с момента начала службы. Все это хоть и с натяжкой, но можно было объяснить разгильдяйством. Но то, что активный поиск Алеши не ведется – это уже состав преступления. Когда дознаватель это понял, то отправил под арест все начальство части.
Петр Иванович, проснувшись в месте своего заключения, провел на стене камешком шестую черту. Прошла почти неделя, он жив, в общем здоров, даже сыт и не испытывает недостатка в воде. Раз в сутки через отверстие у потолка падали бутылки воды и пакет с едой, а последний раз еще и влажные салфетки. Зарос он, конечно, очень сильно. Увидеть свое отражение было негде, но руками он чувствовал отрастающую бороду. Несмотря на ведро, полное испражнений, вонь стояла только в одном углу. Где-то должно быть вентиляционное отверстие, больше свежему воздуху поступать неоткуда. Отыскать источник свежего воздуха не удавалось, хотя он облазил каждый сантиметр помещений. Однажды сквозь сон ему почудился гул и легкая вибрация, нос уловил запах свежего апрельского ночного воздуха. Но утром он решил, что это был сон, поскольку в помещении ничего не изменилось.
Неизвестность – вот что мучило пожилого человека. Как сыновья, как внуки, и почему племянник Алеша не отвечал на его звонки? Будет ли конец этому заключению или ему суждено закончить жизнь именно здесь? Для чего его удерживают, кормят и поят? Почему до сих пор с ним никто не говорил? Что от него хотят, и кто?
Света, закончив дневные дела в доме ветеранов, забрала Наташу из садика пораньше и отвела ее домой. Игорь после недавнего разговора, расставившего все по своим местам, стремился домой каждую свободную минуту. Вот и сегодня у него был свободный вечер. Света оставила Наташу с отцом, а сама решила проведать Раису Юрьевну, которой дружеская поддержка придется кстати.
К моменту появления Светы на пороге дома Раиса Юрьевна уже разожгла самовар, расставила на цветастой скатерти чашки, печенье, варенье и мед. Света по дороге купила связку бубликов, красиво выложила ее на стол, так что издали походило на торжество.
Раиса Юрьевна выглядела утомленной, она явно плакала несколько часов назад. Попили ароматного, с дымком, чаю, съели по бублику.