Женщина замолчала, явно погрузившись в воспоминания. Тело ее расслабилось, лицо осветила милая улыбка. После паузы она продолжила:
- Мы бросились друг к другу, не сговариваясь. Обнялись и просто молчали. Наверное, он чувствовал то же, что и я: вот самый родной на свете человек, что думает и дышит так же, как я. Сейчас не могу вспомнить, сколько так простояли. Шел снег, я помню только, что на пальто насыпало толстый слой снега. Мы потом отряхивались, смеясь. В первые минуты даже говорить не хотелось, достаточно было молчать, не отпускать рук.
Женщина как будто опомнилась и заговорила более спокойно, слегка официальным тоном:
- Даже не знаю, почему я все это вам рассказываю, хотя совсем вас не знаю. Просто увидела на вашем лице свет, который исходит от всех любящих. Вот. Потом наговорились, конечно. Обалдели от того, что оказались соседями. Не зря говорят, что случайность – логика судьбы. Решили никогда больше не расставаться, раз уж довелось встретиться таким чудесным образом. Но открывать посторонним свои отношения тоже не стали. У него взрослые сыновья, у меня дочери. К чему им знать, что их любимые папа и мама встретили кого-то на старости лет? Пусть хранят воспоминания об общем счастье, пусть эта память поддерживает их на жизненном пути. Из этих соображений мы и не стали встречаться в поселке, по месту жительства, так сказать. Физическая близость в силу возраста нам уже не особенно интересна, общение гораздо важнее. Я выезжала из поселка, Петр Иванович под предлогом прогулки шел к развилке дороги, садился ко мне, и мы ехали в город. Ходили в парк, где произошла знаменательная встреча, на выставки, концерты, в храм. Перезванивались, разумеется, постоянно.
- А когда он звонил вам крайний раз? И как вас зовут, простите?
- Раиса Юрьевна я, а звонил он мне вечером, как всегда, пожелал спокойной ночи. Я ждала звонка утром, потом вспомнила, что он на рыбалку собирался. Мало ли, может, телефон банально забыл. Но потом пошла в магазин, а там наши местные сплетницы гудят просто: пропал жилец дома ветеранов, утопился. По описанию поняла, что это мой Петя… Куда же мне было еще идти, как не к вам?
- Замечательно, что вы пришли ко мне, Раиса Юрьевна. Наверняка поможете. Похоже, что вы знаете Петра Ивановича лучше его приятелей. Валерий Николаевич и Юрий Анатольевич ничего существенного сообщить не смогли. Есть только общие сведения – возраст, привычки, дети, внуки. Но ничего о прошлом, о семье. О вашем существовании они не знают.
- Вы говорите о Пете в настоящем времени. Это значит, что он жив? Пожалуйста, говорите мне только правду. Я слишком настрадалась в этой жизни, чтобы тешить себя пустыми надеждами.
- Я буду откровенна с вами, Раиса Юрьевна. Тело не обнаружено. Данных о ранении или другом повреждении нет. Тело не обнаружено. Данных о ранении или другом повреждении нет. На берегу пруда, где Петр Иванович всегда рыбачил с друзьями, найдены его вещи – одежда, обувь, рыбацкие принадлежности. Телефон не найден нигде. В сумке на берегу найдена якобы предсмертная записка, - на этих словах Раиса Юрьевна закрыла глаза и затаила дыхание, - но писал ее другой человек, рука не Петра Ивановича. Мы сравнили его почерк в заявлении и тот, что в записке. Несомненно, писали два разных человека. Это все, что известно на сегодня. Врагов и недоброжелателей при первом приближении нет. Вы знаете о нем что-нибудь такое, из-за чего с ним могло это произойти?
- Я тоже ничего такого из его прошлого не знаю. Да мы и обрели друг друга заново всего четыре месяца назад. Говорили в основном о детях и внуках, обсуждали спектакли, картины, книги, фильмы. Так вам же Толик нужен! Вот кто все о нем знает, они служили вместе десятки лет.
- Кто такой Толик?
- Костиков Анатолий Романович, сослуживец его. Кажется, тоже полковник, отставной конечно. Мне Петя говорил о нем, что они вместе десяток котлов каши съели. Знакомы с училища, Толик даже был шафером на свадьбе Пети. Петя меня даже Толика скрывал, но номер телефона записал. Сказал, на всякий пожарный, - погрустнела женщина, - как чувствовал, получается.