«Дифенгидрамин — в аптеках продавался под названием димедрол».
«Получается вместе с бульоном, меня напоили снотворным?»
«Да».
В душе шевельнулась обида, люди, которым я доверял, для чего-то усыпили меня, даже не попытавшись объяснить, для чего они это делают.
«Сколько я проспал?»
«Тридцать шесть часов», — лаконично ответила Кристина.
Вот так, сперва два дня провалялся без сознания, а потом ещё сутки с лишним проспал. Зачем они это сделали? В душе поднималось раздражение на непонятные поступки соратников. Подскочив с постели, покачнулся, от неожиданно подступившего головокружения. Вот чёрт, слабость заставила обратно опуститься на кровать.
«Что-то тут не сходится, не мог я с димедрола так долго спать».
«В течение суток, внутривенно, в организм два раза вводили препарат», — слова Кристины заставили меня замереть.
И что это значит? Меня два дня держали под капельницей, да ещё снотворное заливали. Впору начинать строить из себя параноика и ссылаться на заговор, против меня любимого. Ведь что получается, меня на два дня выключили из жизни поселения. Я начал нервно нарезать круги по комнате, натыкаясь в темноте на предметы мебели. Хоть в окно и заглядывал краешек заходящей луны, но освещения всё равно не хватало для нормального движения. Очередной раз запнувшись обо что-то громоздкое, я раздраженно зашипев, потребовал от Кристины:
«Дай нормальную картинку!»
Та, молча, подчинилась, заставляя мир вокруг меня посереть. И так, что мы имеем? То, что я два дня провалялся в коме — это нормально, от истощения еще и не такое бывает. А вот то, что меня мои же друзья во сне ещё больше суток держали, это совсем непонятно и очень обидно. Я снова нервно заходил по комнате. Мои метания не остались не замеченными, с кровати, стоявшей у окна, поднялась детская головка, и Света сонным голосом спросила:
— Деда, ты чего не спишь?
— Спи, моя хорошая, спи. Я уже выспался…
Девочка молча кивнула головой и рухнув на подушку забылась беззаботным детским сном. Присев на кресло, чтобы не беспокоить ребёнка своими метаниями, задумался, строя предположения, зачем Андрею и компании понадобилось держать меня в сонном состоянии. Мыслей не было. Были одни эмоции, злость и обида. Ну вот абсолютно непонятно — зачем они так надо мной поглумились. Раздражённо хрустнув пальцами рук, поднялся с кресла. Две молнии как змеи, с шипением сорвавшись с рук уползли под сиденье кресла. В голове встревожено пискнула Кристина, на тему недостаточности энергии в организме. Отмахнувшись от несвоевременно вылезшего компьютера, сделал шаг по комнате, но остановился, увидев, что Света сидит на постели и смотрит на меня своими большими глазищами.
— Деда, ну вот чего ты не спишь? — совсем по-взрослому спросила она. — Сам не спишь и мне не даёшь, ты бы хоть оделся, раз встал.
Только сейчас я сообразил, что метался по комнате в одних трусах. Чёрт, неудобно-то как, перед ребёнком в одном исподнем, чуть ли не мудями тут трясу. Метнувшись к стулу, на котором ещё раньше приметил аккуратно сложенную одежду, быстро облачился в охотничий камуфляж. Был, он, правда, немного великоват, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Обувки, правда, не обнаружил, но это пока не критично, можно и босиком походить.
Света, откинув одеяло, вылезла из своей постели и шлёпая босыми ногами по паркету пола, подошла ко мне и заглянув в глаза спросила:
— Не спится?
— Да уж, выспался, — невесело усмехнувшись, ответил я. — Ты-то чего проснулась? Тебе спать и спать, а не ночами шастать.
— Да разве можно тут уснуть, когда ты тут молниями кидаешься?
Опустив глаза, девочка уставилась в пол и пробормотала:
— И глаза у тебя страшные…
— Э-э-э… — удивлённо протянул я, — это как — страшные?
— Светятся, особенно в темноте страшно. Они так ярко горят, что в темноте даже лица не разглядеть.
— М-да, проблема, — я в задумчивости почесал бороду. — И что, вот я такой страшный и ты меня боишься?
— Нет, — решительно ответила она, подняв голову и посмотрев мне в глаза, — ты добрый и совсем не страшный.
— Согласен с тобой, как можно обижать таких маленьких девочек?
— Я не маленькая, мне уже восемь лет! — явно гордясь этим достижением заявила Света.
— Ну, если восемь, то да, большая, — с серьёзным видом ответил я.
— Ой, да что это я! — воскликнула девочка. — Вы же голодный, у вас шкала сытости на нуле уже. Пойдёмте на кухню, я вас накормлю, там наверняка осталось много чего на утро приготовленного.
Схватив меня за руку, девочка потащила меня, как маленький катерок тащит океанский лайнер, направляясь к дверям. Немного ошарашенный таким напором, я покорно последовал за ребёнком.
— Света, стоп! — скомандовал я, даже не пытаясь вырвать руку, как только до моего сознания дошёл смысл сказанных слов. — Что за шкала сытости? Откуда ты её взяла?
Не останавливаясь, Света повернула ко мне лицо и распахнув дверь в коридор, весело улыбнувшись, ответила:
— Это дядя Наиль придумал. Он заставил свой компьютер, как он прозвал его — старый ворчун, выводить перед глазами полоски, которые отображали бы уровень жизни и уровень сытости, как в играх. Вот и меня научил, я теперь всегда вижу сколько у меня есть сил, чтобы пускать пузырики.
Вспомнив внука и его игры, понял, что молодёжь продолжает придумывать всё новые и новые ухищрения для облегчения жизни. Вот и уровень энергии и жизни научились измерять совместно с сытостью.
— Про индикаторы я понял, — произнёс я, шагая вслед за девочкой по коридорам замка, — только непонятно, как ты увидела, что моя шкала сытости на нуле?
— А это тётя Катя меня научила, — сообщила Света, начав спускаться по лестнице, — она же у нас врач и может видеть у тех, кого лечит, все индикаторы.
— Не понял, как научила?
— Ну, она сказала, чтобы я приказала тёте Лизе дать к ней доступ нулевого уровня и ещё что-то про админиски права какие-то, но я не всё поняла, а потом она показала, как вызывать вашу шкалу здоровья.
— Наверно админские? — поправил я девочку.
— Да, точно, она так и сказала — админтский доступ к моим настройкам.
— Да уж, — протянул я, толкая дверь столовой, куда притащила меня Света, — уж сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух… — процитировал я Пушкина. — А как мне такие же шакалы у себя получить?
— Это вы должны у своего компьютера спрашивать, он сам вам подскажет.
Усадив меня за стол, девочка принялась доставать из разных шкафов тарелки, кастрюльки и прочую посуду, приговаривая:
— Вот сейчас я вас накормлю…
С улыбкой наблюдая за тем, как Света молнией мечется по кухне, я спросил у Кристины:
«Как мне выставить индикаторы?»
«Определитесь, какие индикаторы нужно выводить?» — совершенно по-еврейски повела себя она.
«Ну, для начала можно вывести шкалу сытости, как её назвала Света».
Перед глазами появился вертикально вытянутый прямоугольник в нижней части которого, плескалась бледно жёлтая полоска, заполнившая прямоугольник процентов на пять. М-да, не густо, еще совсем немного и будет плохо.
«Кристина, а что будет, когда индикатор дойдёт до нуля?»
«Сначала будут заблокированы все умения и способности, затем начнут уменьшаться характеристики. Если не принять срочных мер, то следующим этапом будут голодные обмороки и как результат неразумной деятельности — смерть».
Оглядев выставленные предо мной яства, я с благодарностью посмотрел на маленькую повариху и, как голодный зверь, накинулся на еду.
«И на какой срок хватает человека?»
«Всё зависит от того, как он будет использовать свои умения и способности», — ответила Кристина.
«Рассмотрим гипотетический вариант, что человек просто лежит на диване и только воду пьёт?»
«От последнего насыщения, до полного истощения и летального исхода пройдёт от полутора до двух недель».
«Почему так мало и почему такой разброс? Ведь раньше человек без еды, мог просуществовать без малого месяц».