Все мои силы уходили на то, чтобы более не поднимать тему насчет всех этих дурацких чувств. Один раз всего оговорилась, а разгребать приходится теперь каждый день. А это деревня и свалить отсюда некуда, между прочим. Ненавижу все эти ванильные сюси-пуси, а-ля: "я люблю тебя" и "ты - мое небо и звезды". Тьфу, позорище. У нас в баре было проще: "Вон та особь - моя. Тронешь - выбью зубы". И всё. Правило распространяется, что на парней, что на девушек. Чётко и ясно.
На мое благо, Род также не фанат подобной чуши. Но и на мое несчастье, он в курсе, что я ненавижу все это. Обладая сволочной натурой, мужчина просто не мог не воспользоваться этим оружием, величая себя "объектом воздыхания Карочки".
Гад.
Но, будем честными, я бы сама так поступила.
На помощь пришел мой смекалистый дед, решивший провести "полное погружение" в деревенскую жизнь. Так сказать, продемонстрировать все прелести своего объекта.
Правда, пока мы "погружались" я сама чуть не сдохла на картофельном поле вместе с сорняками. Подумать только. Около двух недель назад я была в настоящем особняке. На мне было красивое платье и нагибалась я застегнуть застежку на брендовой туфельке, а не за тем, чтобы стряхнуть со своих пальцев семью колорадских жуков.
- Твою мать, - зло шипит Род, когда я бодренько намазюкиваю на его плечи сметану. Нда, благородная бледность испарилась под солнцем на поле, превратив его светлую кожу в ярко-алую пленку.
- Между прочим, я тебя предупреждала, что сенокос - для сильных, - ехидничала я, продолжая распространять белую массу на спину. - Но нет, в ком-то же взыграло мужское эго. Так что теперь терпи и с мужеством носи сметану на своей обгоревшей аристократичной тушке.
Вьюгин собирался было повернуть голову в мою сторону, но этого и не потребовалось. Закончив со спиной, я встала со своего места и села напротив него. Меня забавляли красные полосы на лбу и скулах у парня. Кожа в этих местах особенно сильно обгорела и начала шелушиться.
Мы сидели на диване в гараже, где было прохладнее всего. Дед же в красках рассказывал о приключениях Вьюгина на поле. Хотя, косяков видно было не так много, так как мой суровый родственник даже похвалил Рода за трудолюбие и выдержку. Хотя, я и так знала, что Вьюгин, скотина гордая, даже в рабстве бы не ныл.
- До сих пор задаюсь вопросом: почему я не женился на добросердечной пианистке? - колко прокомментировал мужчина.
Я мило улыбнулась, зачерпнула побольше сметаны из стаканчика и с размаху влепила в лоб Вьюгина, размазывая по лицу густую массу. Мужчина стер пальцами белые комочки и стряхнул на меня, глядя с насмешкой.
- Кто-то должен был тебя немного приземлить, - бойко отозвалась я. - Да и твоя "добросердечная пианистка" и пятнадцати минут бы не выдержала тусовки с колорадскими жуками под палящим солнцем.
- Её предназначение состояло бы не в этом.
- Предназначение? Сколько эпического героизма ты вложил в один простой глагол "путанить".
Род хитро взглянул на меня, продолжая размазывать сметану по своей бедной коже. Я же приняла невозмутимый вид, сев в позе лотоса.
- Да что ты...
Но я тут же вмешалась, не дав закончить ему предложение и быстро отметив:
- А вообще, я не осуждаю. На мой взгляд: лучше быть зажигательной путаночкой, чем полудохлой оглоблей.
Мужчина громко расхохотался и качнул головой.
- С тобой просто - и смех, и грех. И нередко второго - куда больше.
- Ох, ты бы сам сдох от скуки, если бы все было иначе, Вьюгин. Так что по сути, я - не кара для тебя, а божья благодать, - пропела я, укладываясь на диван и закидывая ему ноги на колени. - Увы, про тебя не могу сказать того же. Очень злопамятный и вредный.
Закончив обрабатывать обгоревшие участки, он отложил сметану на столик, обратно надел футболку и осторожно откинулся на спинку дивана. Затем прикрыл глаза и положил мне руку на коленку, сжав его.
Я приподняла уголки губ. Род настолько сильно устал, что у него не было даже желания кинуть мне ответную колкость. И меня очень забавляло, что мы оба сейчас валялись, как два изможденных овоща, когда только пару дней назад бегали здесь со шлангом.
- Ты хотел сходить к озер...
- К черту, - тут же отозвался Род, не поднимая век.