- Кара... Моя Кара, - шепчет Род, покрывая мое лицо короткими и быстрыми поцелуями. Из глаз брызнули слёзы. - Прости меня. Мне... мне безумно жаль, что ты узнала все таким способом и...
- Ты меня тоже прости. Я должна была тебя выслушать. Не в тот день, так на следующий. А не бежать и обижаться, вместо того, чтобы поговорить нормально, - всхлипываю я, смаргивая влагу с ресниц.
- Тебе было тяжело.
- А тебе нет? - вскинулась я. - И не надо перетягивать на себя всю вину, из-за своей дурацкой мужской гордости. Мы оба - повели себя, как идиоты. Так что, как говорится, у нас, в простом народе: базар окончен. Кстати, носки привез? Ладно, к черту их. Тебя следует накормить, скелетище.
Род пронзил меня злым взглядом, опуская на землю. Я сложила руки на груди, поняв, что кое-кто готовил всю дорогу речь и ему не сдалась никакая еда.
- Я, мать твою, пытаюсь тебе признаться в своих чувствах, а ты только и делаешь, что перебиваешь меня и оскорбляешь, несносное создание!
- Извини, что задела твои чувства проявлением своей заботы и любви. Больше не буду так никогда делать, - пропела я. Сзади услышала, как мужчины за столом одобрительно загалдели и свистнули. - Да, вы не ослышались, что я люблю Родиона Вьюгина! Аплодисменты не требуются, если только хороший психолог.
Терпение Вьюгина в эту же секунду лопнуло. Он схватил меня за руку и потащил со двора в дом, мимо изумленной крестной прямо к выходу. Мужчина остановился лишь только у своего "Гелендвагена" и повернулся ко мне лицом.
- Это самое позорное и неромантичное в мире - признание в любви, что мне доводилось слышать, - процедил Род.
Я пожала плечами, переминаясь с носка на пятку. Широкая, глуповатая улыбка не сходила с моего лица. Плевать мне хотелось на все эти жеманства и романтику. Ведь он был здесь, а значит ему не все равно на меня. Целый месяц убивалась и мучала себя тем, что думала плохо, стараясь обвинить его во всем. Но суть была в том, что сама не могла представить, как бы он мне сказал новость о моей маме. Мы были тогда никем друг для друга.
- Так, я не поняла. Ты что, не рад моему признанию в любви? Если так, то беру все свои слова назад. Козлина бессердечная, даже смотреть на тебя не хочу, - фыркаю, сложив руки на груди.
С его губ сорвался мягкий смех, от которого мои коленки подогнулись. Теплые руки опустились на плечи и развернули меня лицом к Роду.
- Ты представить себе не можешь, как я рад услышать эти слова от тебя, - говорит Род, глядя мне прямо в глаза. - У меня всегда не хватало отваги сказать кому-то, насколько этот человек сильно мне дорог. Легче не замечать, сделать вид, что все и так знают, какое место в моей жизни они занимают. Мой отец постоянно говорил, что слабости - это наши чувства и привязанности.
Воздух вышел сквозь зубы при упоминании Евгения Вьюгина. Ощущение, словно мне в сердце поковыряли грязной палкой. Я подошла ближе к нему и обняла ладонями его лицо, прошептав:
- Он - конченный мудак, Род. Не сравнивай себя с ним.
Его пальцы обхватывают мои запястья. Взгляд темынх глаз, будто говорил "ещё не время". Закусила губу, чтобы не выпалить какую-нибудь глупость. Ему надо было выговориться и разобрать все по полочкам.
- Знаю, но я также совершил много ошибок, из-за своих безразличия, амбиций и гордости. Успехи, деньги, блестящая репутация, желание смести отца со своего пути - были важнее, чем чистая совесть. Потом появилась ты. Своим шумом заглушила мои пороки... заставила взглянуть на всё иначе, что мечты в моей голове - по сути никогда и не были моими. Личная кара, которую мне силком навязали, - оказывается была всю жизнь моей главной мечтой.
Подбородок дрожал от волнения. Род говорил медленно, тщательно подбирая слова своим хрипловатым голосом. Я понимала, насколько ему тяжело было открываться мне. Но... черт! Его слова чуть не довели меня до слез.
- Скажу честно, что в детстве я ненавидел твою маму, - продолжает Род. - Отец с ума сходил по ней, из-за его ненормальной страсти страдали сначала моя мать и я. И только потом ваша семья. И когда... случайно нашел видео, то меня сначала чуть не стошнило. Тогда мне захотелось наказать отца за его преступление, но спустя столько лет я применил информацию по-другому, решив использовать это в свою пользу. Да, эгоистично и цинично, но боялся, что он навредит тебе или же обернет против меня. Я не мог этого допустить.