– Вы больше не будете пить в этом баре, мистер Эйр. С сегодняшнего дня.
– Что это, черт возьми, значит? – вспылил я. – Закон обязывает вас…
– Это мой приказ. Убирайтесь сейчас же отсюда! – безапелляционно произнес он.
Это был настоящий бойкот. Я начал паниковать. Я прошелся до магазина Лисона, где всегда закупал провизию. Я сделал заказ, но продавец отказал мне, сославшись на инструкцию не предоставлять мне больше кредита.
– Но это же смешно! Я всегда оплачиваю свои счета в конце каждого месяца. – Я вытащил несколько банкнотов. – Если вы настаиваете на наличных, то возьмите!
Последовала пауза.
– Я посоветуюсь с менеджером.
Еще чего!
– Хорошо, я подожду, – нагло заявил я.
– Его сейчас нет, – отрезал продавец. – Что желаете, миссис Рони?
– Тогда я переговорю с мистером Лисоном!
Я вышел из магазина в ярости. Двое мальчишек на углу плюнули мне под ноги.
– Этот парень убил миссис Фларри, – громко проговорил один из них.
– Ага! Пойдите и утопитесь, мистер! Кровавый англичанин! – визгливо закричал другой.
Они бросились на дорогу и, набрав конского навоза, принялись кидать в меня. Улица была полна народу, люди пялились на меня, грозя кулаками.
Я протолкался сквозь возбужденную толпу и позвонил в дом Кевина Лисона. Потом, рывком распахнув дверь, вошел. Появилась обеспокоенная Майра.
– Я вернусь к вам через минуту. Присаживайтесь и отдыхайте.
Она отсутствовала минут пять. Я на досуге размышлял над своим затруднительным положением. Если я покину Шарлоттестаун, полиция сочтет мой поступок бегством преступника и я окажусь в тюрьме. Если же я останусь, то мне грозит голодная смерть.
И кто еще мог организовать этот бойкот, если не сам Кевин Лисон?
Глава 10
Вошла Майра, тыльной стороной ладони откинув со лба локон золотисто-каштановых волос. Она сообщила с обычной светской учтивостью, что дети на пикнике и будут очень сожалеть, что не застали меня. Я прервал ее болтовню:
– Мне в этом городе объявили бойкот, Майра!
Она удивленно уставилась на меня.
– Бойкот? Что вы имеете в виду?
Я поведал ей о моих мытарствах за последние полчаса. Мать семейства, казалось, была искренне удивлена.
– Но это ужасно! – возмутилась она. – Кевин должен положить этому конец. Боюсь, что сегодня вечером он в отъезде, но…
– Наверняка это дело рук Кевина, – произнес я спокойно.
– Боже правый, быть не может! Он не способен на такое! – воскликнула хозяйка дома.
– Он владелец «Колони», где мне отказали в выпивке. Он владелец магазина, в котором мне отказались продать продукты. Никто не осмелился бы так поступить без приказа вашего мужа, – возразил я.
– Но… Это невозможно! – потрясенно заявила женщина. – Это какая-то ошибка. Доминик, зачем ему устраивать вам бойкот?
Я чуть было не выпалил: «Потому что я отбил у него Гарриет и он в ярости. Или задумал какую-то политическую интригу и, считая меня британским шпионом, хочет выжить отсюда». Но, видя, что Майра расстроена, я не мог заставить себя произнести это.
– Похоже, народ считает меня убийцей Гарриет. Надеюсь, не Кевин убедил их в этой ерунде.
На ее лице отразился явный испуг.
– Но ради бога, зачем ему так поступать?
Я пожал плечами.
И тут неожиданно самообладание покинуло ее.
– Эта гадкая, гадкая женщина! – воскликнула она. – Знаю, мне не следует так говорить о мертвой, но мы рады, что избавились от нее. Все были счастливы до тех пор, пока не появилась она!
Майра резко встала и принялась нервно перебирать украшения на каминной полке.
– Все? Боже правый, что вам-то она сделала плохого? – ошарашенно спросил я.
– Да вы все запали на ее размалеванное лицо и наглое поведение!
Майра обернулась ко мне со злыми слезами на глазах.
– Она была настоящей подзаборной шлюхой, эта дрянь! – рассерженно крикнула женщина.
– Но Фларри любил ее, – запротестовал я.
– Она обвела его вокруг пальца, как Далила Самсона, – гневно ответила хозяйка. – Она погубила его.
Я пропустил ее слова мимо ушей.
– Вы не о Фларри так печетесь, – произнес я, осененный внезапной догадкой.
Майра опустила голову.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Вы ревновали ее к Кевину, – заявил я. – Не так ли, Майра?
Она наградила меня возмущенным взглядом. Потом, к моему глубокому замешательству, рухнула на пол и, обхватив мои колени, разразилась бурей рыданий. Я ласково погладил ее по волосам. Отупевший от страданий после смерти Гарриет, я воззвал к чувству справедливости Майры только потому, что она тоже была женщиной, матерью. Эта гордая ирландка так долго подавляла свою ревность, что сейчас ее переживания излились потоком бешеной ярости. Я почувствовал, что с нахлынувшими слезами ее руки потеплели.