А эту девочку я потом украдкой рассмотрела. Принцесска. С такими парни чувствуют себя настоящими мужчинами…
Лето дозревало. Люблю лето, я не поэтическая натура, коим подавай осень с её неотразимым великолепием жёлтого и багряного. Люблю солнце, пышное цветение, густые настоянные краски.
Что-то меня сегодня размазало. Перегрузилась, наверное. Наконец-то этот долгий день закончился. Высотки напротив загорелись окнами. Хотелось побыть наедине с собой. Натянув джинсы и толстовку, я спустилась вниз и тихо, чтобы не услышали родители, вышла из дома и перешла улицу. Я ещё никогда не была здесь так поздно. Села и стала слушать затихающий двор.
— Что-то случилось?
От неожиданности я вздрагиваю. К лавочке, на которой сижу уже битый час, подходит парень в мешковатой толстовке с накинутым на голову капюшоном. Что-то мне в нём знакомо. Он неуловимо похож на Глеба.
Придя в себя, я слабо улыбаюсь, а затем небрежно киваю:
— Привет
Когда пацан садится рядом, я узнаю в нём Баки.
— Что ты у нас делаешь? — спрашивает Баки, и мне кажется, будто он знает: кто я и где живу.
— Я замуж выхожу.
Тупо, конечно, но вдруг захотелось, чтобы этот парень сказал: «не выходи, пожалуйста»
— Хочешь, станцую для тебя? — говорит Баки.
Я соглашаюсь, но как-то его танцы мне сейчас не по настроению.
— Даня, это ты? — спрашивает мужской голос из открытого окна на втором этаже. Я пугаюсь, что мужчина сейчас начнёт возмущаться, но наверху замолкают.
Так я узнаю, что Баки зовут Даня. Данил. Данечка.
Данил включает музыку на телефоне и танцует. Для меня.
— Ещё, — прошу я, когда музыка заканчивается, и он останавливается.
Данил опять ищет в телефоне. Находит slow dance. Подходит ко мне и протягивает руку. Его рука крепкая и горячая. Мы медленно танцуем. Как в кино. Он осторожно прижимает меня. Я слышу биение его сердца. Моей щеке тепло от его дыхания. Я не могу сдержаться и вздрагиваю. Мне делается стыдно. Неожиданно начинает стучать в висках. Я пытаюсь освободиться из его рук, но они как каменные
— Не надо, — говорит Данил, но я продолжаю упираться со всей силы ему в грудь. И Даня размыкает руки.
Я бегу за наш дом, сажусь на землю и начинаю реветь. Я не слышу, как появляется папа.
— Что случилось, малыш? — говорит он. Я подскакиваю, но успокоиться быстро не получается и я продолжаю всхлипывать и вздрагивать.
— Ну-ну, маленькая, что случилось? Папа прижимает меня к себе. Хоть он по-прежнему называет меня, как в детстве, малышом и маленькой, моё лицо на уровне его. Он пытается поймать мой взгляд, но я прячу глаза.
— Так что случилась, любимая? — Папа гладит меня по голове. — Мой малышок.
Я не знаю, я просто не могу объяснить ему, что случилось. Я сама ещё не могу сказать это вслух, оно где-то там во мне, глубоко. Это.
—Ты не хочешь замуж за Артура? — спрашивает отец. И я вдруг понимаю, что замуж за Артура — это конец моей жизни.
— Да, — киваю я.
— Так и не выходи.
Я прям, задыхаюсь от этой мысли. Мне кажется, я даже отшатываюсь от него.
А потом истерично кричит мама. Она швыряет какие-то звонкие предметы, и они бьются об стену. Мама обзывает меня. Кричит, что выгонит к чёрту шалаву на помойку. Мне хорошо. И я как дура лыблюсь, а в голове пульсирует бит.
Мы с папой до утра обзваниваем приглашённых, а к некоторым даже ездим домой. Всем оторопевшим гостям объясняем, что приходить завтра или уже сегодня на свадьбу не нужно.
Свадьба отменяется. Камон.
Ложь
Звонили с незнакомого номера
— Мы давно с Павлом любим друг друга. Мы давно вместе. Просто Паше жалко тебя…
Вот так за несколько минут взорвалась её буднишняя обыденность, а точнее — её ударили под дых.