Когда спускалась с крыльца, увидела на другой его стороне инвалидную коляску. В коляске лежало несколько больших красных яблок.
Инночка нашла меня на лавочке в углу своего сада.
— Что-то случилось? — встревожено спросила она и обняла меня за плечи. Мне не нравится, когда до меня дотрагиваются чужие люди, и я отстранилась.
— Нет, вроде.
— Макс говорит, в марте поженитесь.
— Да, ну! — засмеялась я и вспомнила свои слова, что в любви объясняются весной, и тут же высчитала, что март — это и есть весна.
— Да он уже и деньги на медовый месяц собирает. Говорит, если ты согласишься, в Амстердам поедите.
Мне почему-то показалось, что в голосе Инночки прозвучала зависть. Откуда?
Но тут появился дрыщ Владимир, безраздельно владеющий сокровищем-Инночкой, и мы отправились в компанию, которая уже вовсю пела под гитару Макса.
Дома весь вечер перед глазами — бескровное женское лицо из-за спины Макса
И ещё — как быть с Максимовым, который собирается в марте погулять меня по старинным кварталам Амстердама?
На следующий день Максимов не появился. Просто не пришёл и всё. Я позвонила ему, но телефон был отключен. Это выглядело странно.
И я испугалась. Мне стало жутко, что с ним что-то случилось.
Была уже ночь, и Семёновы на мой звонок тоже не ответили. К счастью, я вспомнила, что когда-то Максимов записал номер домашнего телефона на каком-то учебнике. Я перебрала все книжные полки, выцветшие циферки обнаружились на форзаце учебника Атаханова «Системы начального обучения»
Смешанное чувство надежды и страха сделалось неконтролируемым. И я до утра прослонялась по квартире. А чуть свет позвонила.
Знакомый голос его мамы сказал, что Гоши нет дома. Голос был грудной и сонный, значит, ничего не случилось.
Мне захотелось Макса убить. А потом стало смешно, и я хохотала.
«А что ж всё-таки случилось? Нужно перезвонить», — подумала я, отсмеявшись.
Сейчас я не уверенна, что это была мысль адекватного человека.
И Гошина мама, затягивая паузы, поведала мне, что вчера у них (пауза) была Инночка (пауза) и «раскрыла Гошику глаза».
Оказывается, я проболталась Инночке, что встречаюсь с Максимовым только до весны, а там уж найду кого-нибудь получше…
Наконец-то пришла зима.
От Семёновых я съехала. Верка-биологичка нашла мне другую квартиру и помогла перевезти в неё вещи. Вечером мы с ней напились на кухне и рыдали в два голоса, рассказывая друг другу истории страшных предательств, пока соседи снизу не постучали по батарее.
«Так, без слез и соплей», — сказала я себе утром и пошла в школу, преподавать этим кровопийцам математику.
А когда в феврале встретила Макса с девушкой, я опять рыдала на кухне, но соседи мужественно выдержали мои причитания и жалобы на проклятую жизнь. Но про жизнь, скажем так, это я сгустила краски, чтобы выглядело трагичнее. Не из-за одного же Максимова мне реветь.
В марте наступила весна. По календарю. Снег и ветер накрыли город. Все вокруг бежали, бежали. Пытались согреться. Или спрятаться?
День за днём проходила и моя жизнь. Я передвигалась по ней хнычущим розовощёким оксюмороном. В днях чего-то не хватало.
И вдруг меня, как откровением, накрыла мысль: нужно уезжать в деревню к маме. И из школы я уходить не буду. Не боги горшки обжигают. Деревенские дети они другие, они добрее и проще. И так мне стало легко, как будто я узнала пароль от тайной двери.
Уеду, и с Максимовым наконец-то всё решится.
Когда Жанна Ивановна узнала, куда я уезжаю, она мне даже отработку не назначила. «Правильно, езжай, деточка, к маме», — сказала директриса и тут же подписала заявление.
Уезжала я в понедельник. До отправления моего поезда оставалось немного времени. Все дела сделаны. Вещи отправлены. На посошок ещё вчера выпито. И я решила зайти в школу, попрощаться.
— Ну, что? Молодой человек нашёл тебя?
Встретила меня в фойе дежурная тётя Глаша.
— Какой? — спросила я, и сердце моё так дёрнулось, что я присела на скамейку
— Ну, этот… Такой лысоватый. Он так расстроился. Чуть не заплакал, когда узнал, что ты уехала.
Ах, тётя Глаша, тётя Глаша!
Дежурная ещё что-то говорила, что-то хорошее про лысоватого парня, про его обходительность, но я не слышала. Я еле сдерживалась, чтобы опять не разреветься.
Ну, вот скажи, Максимов, ты нормальный?
Через два часа я уехала из этого города навсегда.
Не всё можно объяснить словами.
Личная жизнь