Прошло лето. Наступила зима.
Жена так и не встретилась с ним за это время. Вот только почему-то сегодня вечером встрепенулись в ней воспоминания, и она вызвала такси. Сердце бешено колотилось, когда подошла к родной квартире. На миг замерла, повернув ключом в замке, затем легонько толкнула дверь и вошла
В глубине гостиной горел ночник. Он так и не научился спать в темноте. Она прошла в комнату и наткнулась на знакомый мольберт, где на холсте пронзительно синело небо, под ним из высокой, ещё бесцветной травы выглядывал заброшенный дом, со съехавшей крышей, блестя на мир единственным неразбитым окном.
Рядом валялись какие-то изрисованные листы. Она осторожно отодвинула их ногой.
Он спал, раскинувшись, на своем диване. Рядом, положив голову ему на плечо, спала женщина в белой сорочке. Волосы её были рассыпаны по его груди и по подушке. Она всмотрелась в спящее лицо мужа. Лицо было чужим, но до мельчайшей черточки знакомым. Постояла, с любопытством рассмотрев и лицо женщины, затем вышла, щёлкнув выключателем.
Через время художник проснулся от того, что ему приснилась жена. Снилось, что она приходила сюда. Стояла вот здесь перед ним. Было темно. Он приподнялся, чтобы включить свет, но спящая рядом женщина завозилась и приоткрыла глаза.
— Спи, спи, Лера, ещё ночь, — прошептал он и, устроившись поудобнее, вернулся в сон.
Бородатое лицо художника было по-детски счастливым.
Отпустите меня
Если бы я была автором «Анны Карениной», то свою историю начала бы так:
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Лето заканчивалось. Царственно цвели хризантемы.
В загородном доме Искаковых статусно, не стесняясь расходами, отмечали юбилей хозяина.
После долгого застолья, гости лениво разбрелись по саду, где деревья высоко уходили ветками в небо, образуя там густую крону.
Сад уже был посажен, когда этот дом купил, а затем перестроил, наконец-то женившись, затяжной холостяк, удачливый предприниматель Никита Платонович Искаков.
Лишь немногие задержались в гостиной, уже ярко освещённой ночными лампами. Мужчины, а это была мужская компания, если не считать двух женщин, ненавязчиво присутствующих в зале, вели неторопливую беседу давно знакомых людей. Одна из женщин сидела в их кругу. Она была в красном.
Хозяйка дома Белла одиноко сидела в стороне ото всех. Но, ни явное желание быть незамеченной, ни место на диване в углу гостиной не спасали Беллу от настойчивого внимания. Красавица Белла — бархатно смуглая, большеглазая — была слишком яркой, чтобы стать незаметной.
Кто-нибудь из мужчин время от времени смотрел в её сторону.
«Прелестная женщина», — говорили их взгляды.
Только муж был совершенно безразличен к тому: здесь ли она или гуляет по саду.
Белла сидела, сложив на колени руки, не замечая ни гостей рядом, ни глухого звука их голосов. Она сидела, пристально уставясь перед собою, время от времени губы её кривились, и казалось, женщина вот-вот заплачет. Иногда, повинуясь какой-то своей мысли, она улыбалась.
К Белле, отделившись от компании, подошёл пожилой мужчина с тяжёлой старомодной тростью. Он что-то сказал ей и как маленькую погладил по голове. Лицо Беллы вспыхнуло, и она на мгновение прижалась виском к его руке.
— Дедуль, — окликнул мужчину юноша с красивым надменным лицом, единственный молодой человек среди присутствующих. — Пошли перед сном пройдёмся.
Они вышли.
Белла вдруг ни с того ни с сего резко поднялась. И, скользнув вокруг невидящим взглядом, пошла к бару.
Мужчины невольно отвлеклись на Беллу, завороженные царственностью её
походки.
Белла достала из бара тёмно-зелёную бутылку.
Никита Платонович повернул голову в её сторону, взгляд его на мгновение задержался на жене, и безразличие сменила обеспокоенность.
Встретив этот взгляд, Белла чуть заметно вздрогнула плечами. По лицу ее мелькнула улыбка. Она медленно поднесла к губам бокал, заполненный на треть красным вином, и выпила. Затем постояла минутку, поглядела на опустевший сосуд, и наполнила его вновь.
Женщина в красном, переглянувшись с Никитой Платоновичем, поспешно направилась к Белле, а, подойдя, взяла из её рук бокал и поставила на поднос. Белла не сопротивлялась. В лице ее было недоумение.
Это заметили все. В зале повисла неловкость. Вскоре комната опустела.
Никита Платонович и Белла стояли друг против друга. Он ей что-то говорил, иногда взмахивая руками, а она стояла, медленно раскачиваясь взад и вперед.
— Ты должен принять тот факт, что я живой человек. Я не твоя игрушка, — говорила она ему. — Я хочу прожить свою жизнь сама. Понимаешь?
Белла сняла с руки браслет и положила его на столик, затем потянулась к серёжке.
— Прекрати! — прикрикнул на неё муж.
Рука Беллы упала
— Что тебе ещё нужно? Чего тебе не хватает? — зло прокричал он ей в лицо и замахнулся.
— Отпустите меня. Дайте мне уйти, — сказала она тихо, почти прошептала, в ответ ему.
Глаза её умоляюще смотрели на мужа.
— Покажи её психиатру. У меня есть хороший специалист, — прервала этот тягостный диалог дама в красном, молчаливо до этого сидевшая в глубоком кресле у окна.