– Ты пока еще не в тюрьме. Ты задержан на трое суток по подозрению. Между задержанием и арестом большая разница.
– Да брось ты!.. Словоблудие. Что так, что этак – решетка на окне. Ну, Олежек… Не ожидал я от него такой пилюли… На тендере ему ничего не светило с его желтым дерьмом. Так он во как все обставил, ублюдок!
Сергей топнул каблуком по полу, будто раздавил таракана.
– В деле есть только конкретный эпизод с долговой распиской и нет ни слова про твои разборки с Буйновым, – Марина наконец перестала мандражировать и решила сосредоточиться на деле.
– А кому мне про это рассказывать? Вчерашнему мальчику? С-Пальчику? Так он чуть не уснул. Выхлопом за три метра несло, сопля из ноздри до стола повисла. Смешные у вас следователи.
Марина ничего не ответила. Миша, несмотря на юный возраст, принимал на тощую грудь по-взрослому, особенно когда за «спасибо». А уж Косицын перед ним вряд ли счет положил. И поспать на службе Михаил любил. Говорят, один раз уснул на обыске, пока опера шкафы выворачивали…
– Тебе, Мариш, все как перед Богом, – продолжал Сергей.– Ты только правильно нить ухвати. Этот вот шустряк, который заяву на меня накатал, – Олежека приятель закадычный. Финэк они вместе кончали. «Бабки» я у него брал, да… У него всегда наличка есть, а у меня тогда проблемы случились. Я, как положено, с процентами вернул бы все через пару месяцев. Там написано, – Сергей кивнул на протокол допроса.
– Есть неясность с местом передачи денег. И заявитель, и свидетель утверждают, что все происходило в нашем районе, возле метро.
– Чепуха полная. Во-первых, не было никакого свидетеля. «Бабки» передавались один на один. К чему мне лишние глаза и уши? Есть расписка, я от нее не отказываюсь. Ни у какого метро. У него в конторе, на Коломяжском. Зачем такой наглый фуфляк засылать, я просто не представляю.
– Ты прекрасно знаешь, что твоя расписка никакой юридической силы не имеет. По суду он ничего не докажет.
– Да отдал бы я этому жлобу его паршивые «бабки»! Слышала, что премьер сказал? Ждите, господа, кризис пройдет сам собой. Рассосется. Надо только подождать. Я то же самое товарищу передал! Верну деньги после кризиса, подожди. А они вон как… Свидетель какой-то, расписка недействительна… Молодцы. Все просчитали. Мошенничество. Лихо! Ты-то мне веришь?
– Пока не знаю. Мне надо побеседовать и со свидетелем, и с потерпевшим.
– Беседуй, конечно. У Олежека в ментуре связи налажены, вот тебе и вся загадка с метро.
Вернее, разгадка. У этого Косицына на харе написано, кто он и что. Видала б ты, как он меня колол.
– Бил?
– Только попробовал бы. Сейчас бы с тремя капельницами в больнице имени 25-го Октября реабилитировался. Нес бредятину какую-то, кодекс в нос совал, дешевка позорная… Стал бы он за свои две тонны оклада толстую задницу от стула отрывать, чтобы чужие долги вернуть…
Сергей презрительно ухмыльнулся.
В коридоре послышались голоса. Марина взглянула на часы. Тридцать минут истекли. Быстро.
В кабинет заглянул Николай Михайлович, за ним – следователь Вадик Михайлов.
– Привет, Марина Александровна, не помешаю? – он кивнул на свободный стол.
– Помешаешь, конечно.
– Ну, извини.
Михайлов уселся и открыл портфель. Дежурный отправился за задержанным.
– Ну и что, Мариша, мне светит? – Сергей не стеснялся постороннего человека. Михайлов оторвался от портфеля.
– Какая она тебе Мариша? С елки, что ли, свалился? Нашел девочку…
– Вадик, все нормально, – успокоила Марина Михайлова. – Я разрешила. Вообще-то я здесь по личному вопросу.
Михайлов удивленно пожал плечами и мрачно пробубнил:
– Вы б еще чаепитие при свечках устроили. Я все понимаю, но…
Марина повернулась к Сергею. Наверное, в другой обстановке и при других обстоятельствах она ничего и не заметила бы, но сейчас… Сергей смотрел на нее совсем иначе, нежели минуту назад. Обиженным взглядом школьника, которому строгий и несправедливый педагог хочет вкатить «квадрат». К обиде добавлялся едва уловимый испуг.
Неужели дошло?
– Что тебе светит? – Марина решила провести маленький следственный эксперимент.– Все зависит от МОЕГО решения. Если свидетель и потерпевший будут настаивать на первоначальных показаниях, я предъявлю тебе обвинение в мошенничестве.
– И что?
– Изберу меру пресечения.