— Что же в договоре говорится про обман? — голос Престона был мягким, что удивило меня, заставив посмотреть в его глаза, и его лицо соответствовало голосу. Мягкость.
— В государственном брачном договоре, о чём я узнала спустя два года, когда наконец-то поумнела и просмотрела его, говорится, что если я разведусь с ним по какой-либо причине, кроме измены, то останусь после развода с тем, с чем приехала к нему. Что, для ясности, совершенно ничего.
Престон молчал мгновение, его большой палец бегал взад и вперёд по своему стакану.
— Получается, вы думаете, что он изменяет, и нуждаетесь во мне, чтобы получить доказательства, чтобы не уйти с пустыми руками?
— У меня уже есть доказательства, — заявляю быстро. — Мне нужно, чтобы вы нашли веское доказательство. Неопровержимое доказательство, — наклонилась ближе к нему. — Я отказываюсь уходить ни с чем. Я провела последние семь лет, поддерживая его, помогая ему строить его бизнес, будучи идеальным образом жены, и будь я проклята, если он получит все.
— Осторожнее, — тихо сказал он. — Вы начинаете звучать как жестокая брошенная жена.
— Может быть, я и есть жестокая брошенная жена.
— Что в контракте говорится о вас?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, какие положения относительно вашей внебрачной связи?
— То же самое. Если он уходит по какой-либо причине, кроме измены, то лишается всего в мою пользу. Исключение, если я изменю ему, то должна выплатить штраф. Я останусь ни с чем, кроме счетов на сто тысяч долларов.
— А что, если вы сможете доказать, что он изменяет?
— Половина. Всего.
— Значит, если он обманывает, то вы получаете половину. Вы обманываете — должны сто тысяч.
— Это в значительной степени подводит итог.
— Итак, вы?
— Я что?
— Изменили?
— Это не ваше дело и не имеет никакого отношения к расследованию, для которого я вас нанимаю.
— Да, но мне, блядь, интересно.
То, как он произнёс «блядь», отправило по моим венам электрический заряд — ещё одна первоначальная реакция на него, которую я отчаянно старалась игнорировать. Но я хотела наблюдать за тем, как он произносит его снова и снова, как ласкает его губами. Скрестив ноги под столом, я пыталась облегчить часть давления, которое начало зарождаться. Он наблюдал за моими мучениями, и я увидела, как его взгляд изменился от любопытного до возбуждённого.
— Ну, вам придётся жить со своим любопытством, потому что моя личная жизнь вас не касается.
— Хорошо, как скажешь, милая, — сказал он и сделал ещё глоток своего виски. — Вы говорите, что у вас уже есть доказательства его измены. Так почему, собственно, я здесь?
— Все, что у меня есть, — это слова, и если у меня ничего не будет, а у него будет все, то он сможет нанять адвокатов, чтобы разорвать меня и мои слова в клочья.
— И каково ваше слово?
— Простите?
— Вы говорите, что у вас есть слова? О чём они? Каковы ваши доказательства?
— Я видела его.
— Видели его?
— Да. Дерек не приходил домой последнее время: отсутствовал допоздна или же вообще не возвращался домой. Так несколько ночей назад моя подруга и я последовали за ним, когда он вышел с работы. Мы проследили за ним до дома, который находится в часе езды от города, где его встретила женщина с двумя маленькими детьми. Дети знали его, а он оказался очень хорошо знаком с женщиной, которую поцеловал прямо на крыльце.
— Вы правы, — произнёс он безжизненным голосом.
— Насчёт чего?
— На такой истории далеко не уедешь.
— Это не история, это — правда, но вы не сказали мне ничего, чего бы я уже не знала. Мне необходимо больше доказательств.
— Вы думаете, что дети его?
Я думала о маленькой девочке, которая бежала и запрыгнула к нему на руки, и о том, как подняв её над головой, на его лице появилась красивая улыбка от её смеха. Ком застрял у меня в горле, и я кивнула.
— Да, думаю, что они его.