Но все шло не так хорошо, как он планировал. Магазинчик почти не приносил ему прибыли, а долги неумолимо росли, наваливаясь на бедолагу как снежный ком. Пит все ломал голову как же сказать обо всем этом Стеф. Все время, представляя и прокручивая в своей голове один и тот же момент, как он приходит и говорит: - «Привет дорогая, мне придется продать свои магазин и устроится в него продавцом. Да, твой муж не на что не способный урод и тупица, но нечего мы с тобой как-нибудь уж протянем, надеюсь».
Вообще он терпеть не мог эту «как-нибудь» жизнь, когда ты не можешь позволить себе всего того, что тебе действительно хочется, когда приходится каждый раз заглядывать в кошелек при входе в магазин прикидывая, сможешь ли ты протянуть до следующей зарплаты или, не дождавшись ее, с голоду откинешь копыта. Когда вместо удобных вещей, покупаешь просто хорошие. И неважно, что тебе в них неудобно ходить. Ты не можешь позволить себе даже подумать о слове «комфорт», ведь его еще нужно заслужить.
- Да еще эта беременность, - вздыхая, думал Пит, медленно спускаясь на эскалаторе. – Как сказать беременной женщине, что ты на мели и вряд ли сможешь обеспечить семью.
Пит абсолютно не видел себя в роли отца, ему казалось, что все это происходит не с ним. Он много раз видел других отцов в торговом центре вместе с детьми, почти все его знакомые уже давным-давно обзавелись своими семьями. А они со Стеф все откладывали, говоря друг другу, что не совсем к этому готовы, пока не поняли, наконец, что к этому вообще не возможно как следует подготовиться. Ребенку понадобиться не только их внимание и забота, но еще и свой угол. Пространство для жизни, где он сможет легко развернуться, оглядеться и начать жить самостоятельно.
С этой мыслью Пит вышел из прохладного помещения на раскаленную добела городскую улицу. Увидев машину Стеф на парковке он, улыбнувшись, слегка прищурившись под нещадно палящим солнцем, двинулся прямо к ней. Заметив, что он идет девушка с улыбкой принялась заводить двигатель. Открыв пассажирскую дверцу, Пит уселся на сидении рядом с женой, и миникупер слегка вздрогнув, тронулся с места.
- Я придумала, как нам получить этот дом, - с радостно-коварной улыбкой на своем симпатичном лице без долгих предисловий выпалила Стеф, когда машина остановилась у перекрестка. – Мы поедем к шерифу и расскажем ему все, что я видела в том странном подвале.
- Ну и как это нам поможет? – с недоумением спросил Пит, устало вздохнув, откидываясь на спинку сидения.
- Ну как же, он приедет, осмотрит дом, найдет в подвале банки с лягушачьими глазами, - терпеливо принялась объяснять девушка. – Плюс все эти слухи про его мертвую жену, а мы скажем, что очень за него беспокоимся и хотим отправить в госпиталь под присмотр врачей, чтобы он не навредил не себе, не другим.
- Хм, то есть ты хочешь отправить моего единственного живого родственника на лечение в психушку только из-за того что тебе нравится его дом?! – ошарашено уставившись на жену громко спросил Пит.
- Ну… - протянула Стеф, тщательно подбирая слова. – С другой стороны он все время будет находиться под присмотром специалистов, дорогой ты же не можешь утверждать, что он вполне адекватный. К тому же он живет один в большом доме, а там у него будет компания, с которой он легко найдет общий язык, а так же трехразовое питание, хороший отдых и сон.
- Все равно не нравится мне все это, - отозвался Пит, когда миникупер остановился напротив входа в полицейский участок.
- Не волнуйся милый, - успокаивала его Стеф, выходя из машины. - Я уверена, что мы поступаем правильно.
Открыв дверцу, Пит вышел вслед за ней из машины и не спеша двинулся по парковке между патрульными машинами к главному входу участка. В этот момент его терзали смутные сомнения, с одной стороны в словах Стеф об уходе и компании для старика Уоррена был смысл. С другой Питу не хотелось поступать так со своим дедом, ему казалось это не правильно в добровольно-принудительном порядке отправлять его на лечение, не спросив согласия.
Он ведь просто живет в своем доме никому, не делая ничего плохого, может ему вовсе и не нужен уход, а просто нужно, чтобы все его оставили в покое, и дали дожить оставшиеся дни в тишине. Вот если бы Питер Ментри прислушался к своим сомнениям и не вошел в тот день в кабинет шерифа, все могло бы быть по-другому.