— Профессор, вы были правы! Это Багряная искра. Его рвёт кровью! — в панике закричал методист. — Противоядие! Срочно!
Один из лаборантов бросился к полкам с инструментами и принялся сбрасывать всё на землю.
— Где-то здесь был чемоданчик. Я же его видел недавно, — шептал он.
К нему присоединился второй, а я дождался, когда из сосуда начнёт подниматься слегка желтоватый пар, и ринулся к парню.
— Дайте мне его напоить! — велел я и оттолкнул методиста.
— Олег Николаевич, — мужчина обернулся за поддержкой к профессору, когда я приподнял голову парня, изо рта которого текла розовая кровавая пена.
— Александр, вы уверены в том, что делаете? — строго спросил препод.
— Уверен, — решительно ответил я.
— Тогда делайте то, что задумали, — кивнул он и предостерегающе взглянул на методиста, который хотел выбить у меня из руки посуду с дымящейся жидкостью. — Не знаю, почему, но я вам доверяю.
Я влил в рот парня противоядие и вновь опустил его на землю. Все в напряжении уставились на него, бросая на меня настороженные взгляды.
— Профессор, я нашёл шкатулку противоядий! — запыхавшийся лаборант прибежал к нам, опустился на землю и открыл деревянный ларец со стеклянными бутыльками, на каждом из которых была наклеена этикетка с надписями, сделанными мелким шрифтом. — Так-так, где же от Багряной искры?
Он принялся перебирать бутыльки. Методист присоединился к нему и уже через несколько секунд показал пустой сосуд, у которого отсутствовало дно.
— Вот здесь было противоядие от яда Багряной искры, — упавшим голосом сказал он.
Наступила тягостная тишина. Только лежащий на земле парень тихонько скулил от боли, которая пронзала всё его нутро.
— Да где же эта скорая помощь⁈ — воскликнула та самая худощавая девушка с зелеными глазами. По её щекам текли слёзы. — Кто-нибудь, поспешите им навстречу, чтобы поторопились!
— Не надо, — сказал я и с довольным видом отметил, что парень уже пришёл в себя и сейчас медленно садиться.
— Молодой человек, как вы себя чувствуете? — бросился к нему профессор.
— Уже намного лучше, — хрипло кивнул он и вытер рукавом кровавую пену с щеки. — Боль прошла, и дышать стало легче.
— Зачем вы дотрагивались до Багряной искры? Я же предупреждал, что за сеткой ничего нельзя трогать — там ядовитые растения, — строго сказал он.
— Я и не трогал, — помотал он головой и поднялся на ноги, отряхиваясь от земли и сора.
— Как это «не трогал»? А как же тогда, по-вашему, яд попал в ваше тело, а? Он по воздуху не летает, — Олег Николаевич решил не отступать.
— Мне-то откуда знать. Я сорвал только несколько листиков лекарственной ромашки, и всё, — он подобрал с земли свою корзинку. — Так вот же они, листики.
Профессор заглянул в корзину и кивнул.
— Действительно ромашка… Ничего не понимаю, — развёл он руками.
Я тоже не мог понять, как парень отравился, поэтому медленно двинулся по дорожке, по которой он, насколько я видел, прошёл. Добрался до пышно растущей ромашки и увидел на земле пчелу. Странно.
Вообще пчёл здесь хватало. И вполне понятно, зачем их сюда пустили — ради опыления.
Опустившись на корточки, я втянул носом. Ну да, так и есть. На пчеле остался эфир бордовых цветов Багряной искры — растения, растущего в анобласти.
— Эй, парень, а пчелу ты случайно не убивал? — крикнул я.
— Ну лезла мне одна в лицо. Я её и шлёпнул! — ответил он удивленно.
— Вот и она тебя чуть не шлёпнула, — усмехнулся я, взял за крылышко убитое насекомое и подошёл к профессору. — Причина отравления, думаю, в ней.
— Странно, очень странно. Они у нас местные. Знают, как себя вести. К людям не пристают, — задумчиво проговорил он.
— А-а-а, чёрт! Я знаю, почему она ко мне приставала, — парень ударил себя ладонью по лбу. — Матушка на днях купила какой-то медовый шампунь у Огневых. Там в составе натуральный мёд содержится, вот пчела и перепутала меня со своим ульем.
— Вполне возможно, — кивнул я.
Я не стал говорить, что это средство для Огневых сам придумал. Оно отлично справляется с перхотью и ускоряет рост волос. Только вот о таком побочном действии я даже не подумал. Да и как можно об этом догадаться?
Вскоре прибыла скорая помощь, и парня отправили в лечебницу, хоть он и сопротивлялся, утверждая, что с ним всё хорошо. Согласился поехать только после того, как профессор обещал принять у него экзамен в последней партии студентов. Всё равно из-за произошедшего время экзамена растянулось, ведь прошло около получаса, а мы ещё не приступили.