— Как же тут перестанешь, если эти твари сами постоянно нарываются? — развёл руками старик, но ботинок не снял.
Мы отошли к окну и разместились на широком подоконнике. Вскоре к нам подошла та самая секретарь и сказал, что в левом крыле здания есть буфет. Мы поблагодарили за информацию и двинулись туда. Дима ел часто, но маленькими порциями, поэтому успел проголодаться. Да и я хотел выпить чего-нибудь покрепче. Однако ничего крепче кофе в буфете не продавали. Обидно.
Перекусив бутербродами и пирожными, мы вернулись к Залу Правосудия и, как оказалось, вовремя. Судьи уже вернулись и были готовы огласить приговор для всех фигурантов дела. Как сказал мне Дима, все дела объединили в одно.
На оглашение приговора в Зал Правосудия впустили всех желающих, поэтому взволнованный дед зашёл вместе с нами.
— Ох, как-то боязно мне, — прошептал он и прижал руку к груди. — Шурик, у тебя с собой есть то зелье, вроде «Исцеления» называется?
— Нет, так что не смей помирать. Хоть здесь и много лекарей, я не уверен, что они захотят тебе помогать, — усмехнулся я.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — он покосился на ряды, которые заняли лекари.
Судьи дождались, когда наступит тишина, и один из них открыл красную папку. Распутин, Боткин и Мичурин поднялись со своих мест и прильнули к прутьям решётки, ожидая вердикта.
Судья откашлялся, обвёл присутствующих внимательным взглядом и хотел уже начать читать, но тут дверь с силой распахнулась и в Зал вошел… император. А за ним и его свита.
Все тут же поднялись.
Император прошёл через весь зал, остановился у статуи и кивнул притихшему судье.
— Продолжайте.
Тот оттянул галстук, поправил сползающий головной убор и, глубоко вздохнув, принялся читать. Его голос эхом расходился по всему помещению, отражаясь от стен и потолка:
— Судьями высшей квалификации Аксеновым Айваром Артуровичем, Долгих Борисом Прохоровичем, Колпаковым…
— Шурик, а если тебя посадят? — шёпотом спросил дед.
— И что? Посижу и выйду, — дёрнул плечом.
Я всё-таки надеялся, что здешние тюрьмы отличаются от тех, что были в моём прошлом мире. При воспоминании о темницах, по спине побежали мурашки.
— Ты так легко об этом говоришь? Тебе же придётся жить с уголовниками. А ты ещё совсем молодой. Только недавно под стол пешком ходил.
— Тише вы, — вмешался Дмитрий и строго посмотрел на деда.
Между тем судья продолжал. Он перечислили всех, кто был замешан в деле с покушением на наследника императора. Назвал обстоятельства и все подтвержденные факты. Короче, читал долго и два раза прерывался на то, чтобы попить воды, а то голос пропадал.
— … с учётом обстоятельств, установленных в судебном заседании, суд находит вину Распутина Василия Денисовича, Боткина Расмуса Артуровича и Мичурина Фёдора Игнатьевича доказанной. Руководствуясь принципами гуманизма и справедливости, а также с учетом разной степени вовлеченности в преступное деяние назначены наказания…
Все замерли, не спуская взгляда с читающего. Даже император слушал заинтересованно. Похоже, ему тоже неизвестно, что присудили предателям.
— Мичурин Фёдор Игнатьевич снимается во всех должностей и отправляется на пенсию. Его род должен назначить нового главу. Также он лишается всех государственных наград, премий и надбавок. Кроме этого, на него налагается штраф в размере полмиллиона рублей.
Мичурин опустился на скамью, закрыл лицо руками и сокрушенно покачал головой.
— Мало наказали, — недовольно пробурчал дед, неприязненно зыркнув на него.
— Боткин Расмус Артурович также снимается со всех должностей, лишается всех наград, премий и надбавок. На него налагается штраф в размере двух миллионов рублей и запрет на его род в течение ближайших двадцати лет занимать высокие государственные должности. А также его лечебницы лишаются всех государственных субсидий на десять лет.
Члены рода Боткиных недовольно загудели, но имперцы быстро навели порядок. Сам же Расмус рухнул на колени и принялся рыдать, причитая:
— Простите меня, родные. Это я во всём виноват. Простите меня.
Судья продолжал:
— Все члены рода Распутиных лишаются должностей в государственных структурах с запретом занимать их на ближайшие пятьдесят лет. Лечебницы навсегда лишаются субсидий и другой государственной помощи. На род налагается штраф в размере пяти миллионов рублей. А самому Василию Денисовичу суд присудил… смертную казнь.
Повисло напряжённое молчание. Судья повернулся к императору и тот еле заметно кивнул. Он явно был доволен приговором.