— Поздно уже, Лидушка. Лучше завтра поутру, — взял её за руку Дима.
— Я будто сплю, — призналась она. — Будто всё, что сейчас происходит — это сон.
— Никакой это не сон. Просто закончилась темная полоса и начинается светлая.
— А как долго будет длится светлая полоса? — настороженно уточнила она.
— Никто этого знать не может. Но я надеюсь, что всю нашу оставшуюся жизнь, — Дима притянул её к себе и нежно обнял.
На следующее утро я проснулся от крика Насти. Взглянул на часы — полшестого утра.
— Полный! Он полный! — кричала она на весь дом.
Я нехотя поднялся и приоткрыл дверь спальни, в которой ночевал вместе с дедом. Тот до сих пор храпел.
Настя в своей розовой пижаме отплясывала с Шустриком на руках.
— Ты чего? — недовольно протянул я. — На часы вообще смотрела?
— Какая разница, сколько сейчас время! Он полный! Источник полный! Сняли ограничение!
Я тут же обратился к своему источнику, и довольная улыбка расползлась по моему лицу. Сестра права — источник полный. Мана теплой волной разливалась по телу. Какое же это блаженство…
— Я теперь тоже смогу поступить в академию! — она подкинула Шустрика, но тот пропал, и к ней в руки обратно не вернулся. Правильно сделал. — Буду носить студенческую форму. Участвовать в студенческих вечеринках!
— Тебе ещё целый год в гимназии учиться, — сказала с улыбкой Лида, показавшись из своей комнаты.
Вскоре проснулся весь дом. Лида помогла служанке приготовить завтрак, и мы сели за стол. Единственный, кому не было дела до ограничения по мане — это Дмитрию. Его разрушенный источник совсем не накапливал ману. Однако его это обстоятельство, похоже, не сильно огорчало, он радовался за нас.
После завтрака Лида настояла на том, чтобы поехать к особняку. Дед вызвал такси, и вскоре мы оказались у ворот дома. На нём больше не было ни цепей, ни замков.
Глубоко вздохнув, дед взялся за створку ворот и потянул на себя. Та жалобно заскрипела.
— Так и знал, что они совсем не заботились о нашем имуществе, — недовольно проговорил он.
— Это не важно. Главное — мы снова дома, — Лида двинулась в сторону особняка, раздвигая ветви разросшихся кустов.
Здесь, в отличие от сада в Торжке, росло множество манаросов. Поэтому, когда остальные зашли в дом, я прошёлся по огороженной придомовой территории. Нашел баню, беседку, несколько разрушенных оранжерей и одноэтажное каменное здание, которое являлось лабораторией. Из памяти Шурика я знал, как оно выглядит изнутри, поэтому не стал заходить.
Когда возвращался к дому вспомнил, что на суде не было артефактора. Может, его тоже убили?
Я позвонил главе тайной канцелярии Демидову.
— Слушаю.
— Роман Дмитриевич, это Александр Филатов.
— А-а, здравствуйте, Александр. Поздравляю вас с помилованием и возвращением вашему роду утраченных прав, — бодро сказал он.
— Спасибо. Всё благодаря вашему тщательному расследованию. Я хотел спросить насчёт артефактора Грачёва. Его не было на суде. Он мёртв?
— Мы этого не знаем. Не смогли его найти.
— То есть он сбежал?
— К сожалению, мы ничего о нём не знаем. Однако никто из лекарей, кого мы допрашивали, не заказывал его убийства и сам не убивал, иначе менталисты бы вытянули эту информацию. В последний раз его видел Распутин, когда выкупал артефакт, которым пытался вас убить. Он дал задание своим людям расправиться с Грачёвым, но получилось, наоборот. Артефактор убил двоих его людей и скрылся.
— Ясно, — задумчиво ответил я. — Спасибо за информацию.
Получается, что не все поплатились за то, что случилось с Филатовыми. Хм, придётся за дело взяться мне. А такой артефактор, как этот Грачёв, обязательно проявит себя. Я же постараюсь этого не пропустить, ведь мне уже знаком его эфир…
Глава 2
Ближе к обеду к нам после предварительного звонка Дмитрию заявились представители Имперской службы исполнения наказаний и передали все документы, подтверждающие, что все запреты и ограничения сняты, и мы снова можем заниматься аптекарский делом и продавать лекарственные средства. Кстати, ни аптеки, ни лаборатории не продали и не отдали никому другому, а просто заморозили, чему дед был очень рад. Иначе на строительство ушло бы много денег и времени. Как он не без злой иронии добавил, имперская бюрократия как ни странно помогла в этом вопросе.
— Надо созывать совет, — сказал старик Филатов, когда имперцы ушли. — Брать снова всех вассалов под своё крыло.
— А остальных Филатовых когда позовем? — осторожно спросил Лида, похоже, имея в виду двоюродных, троюродных и различных родственников, которые входили в состав род до его падения.