— Ну не знаю, — с сомнением ответил Дима.
— Шурик, ты зайди сегодня к декану, спроси, что такое творится в академии, — потряс крючковатым пальцем старик Филатов.
— Декан-то здесь причем? — удивилась Лида.
— А притом! Кто должен следить за своими преподами? Он обязан следить за своими людьми и нести ответственность за их дела. Иначе зачем его туда вообще поставили? Штаны просиживать? — дед не на шутку разгорячился. — А если бы этот Щавелев Шурику навредил? Если бы эти подлецы с их артефактами убили нашего мальчика?
— Отец, успокойся, — Дима положил руку ему на плечо. — Если Саше они ничего не скажут, я сам поеду в академию. Но не к декану, а сразу к ректору.
— И правильно, — с облегчением выдохнул дед.
Остаток завтрака прошел в тишине, но я постоянно ловил на себе взгляды моих родных. Они явно обдумывали услышанное и тоже пытались понять, что же такое произошло во время посвящения в студенты и кому это надо было.
Я не стал говорить, что и в этом нападении учуял след артефактора Грачёва. Это бы ещё сильнее испугало их. Одно дело студенческие разборки, и совсем другое — вмешательство артефактора, которому ничего не стоит всех убить.
Щавелев из аптекарского рода. Возможно, его родные тоже пострадали после той истории с наследником, и он решил отыграться на мне. А может, он поддерживал лекарей или был в тесной связи с кем-то из троицы предателей. Короче, можно гадать бесконечно.
А что если я позвоню Щавелеву и поговорю начистоту?
Я подъехал к академии и, не выходя из машины, набрал номер профессора. Приятный женский голос оповестил, что телефон выключен. Ну ладно, может, в коридорах академии встречу.
Всё учебное заведение гудело словно улей. Студенты, преподы и о работники академии обсуждали то что произошло ночью. Даже на парах студенты не замолкали, и преподы их постоянно одергивали. Меня сначала тоже забросали вопросами, но я отвечал односложно, поэтому переключились на Сеню, который чувствовал себя как герой, в красках описывая то, что произошло.
После третьей пары я первым делом пошёл в кабинет начальника службы безопасности, но его не оказалось на месте. Как сказал один из охранников, он уехал в полицейское отделение. Странно, сам ведь позвал свидетелей явиться после занятий.
Затем я поднялся в деканат, но строгая секретарше, не отрываясь от печатной машинки, объясила, что Клавдий Тихомирович уехал и не сказал, когда вернётся. Я уточнил, может, он тоже в полицейском отделении, но она проигнорировала мой вопрос, яростно стуча по клавишам.
Я вернулся домой, когда семейство уже стало из-за стола, но мне оставили парочку запечённых перепелов.
— Мне сегодня привезли документы на поместье Юсуповых, — похвастался Дима. — Съездим туда на выходных?
— То есть теперь анобласть стала нашей, и мы можем прямо сейчас поехать туда и беспрепятственно зайти внутрь? — оживился я.
— Да. С сегодняшнего дня дом, земля и анобласть принадлежит нам. Надо кому-то поручить…
— Мне нужно сегодня же поехать туда. Какую бумагу показать на въезде? — прервал я его.
— Документы в кабинете на столе. Но зачем тебе туда? — он озадаченно посмотрел на меня.
— По срочному делу. Позже объясню, — я поднялся из-за стола и направился в кабинет, на ходу набирая номер Вани.
— О, здорова, дружище! — бодро ответил он. — Как дела?
— Привет, Ванька. Слушай, ты ещё в Торжке?
— Нет, конечно. У меня вообще-то тоже учёба началась. Только с академии вышел. Сегодня на практике меня чуть не…
— А где Зоркий? — прервал я его.
— Кто? — не понял он.
— Ну то существо, которое вы поймали в анобласти, — пояснил я. — Желтоглазый с чёрной кожей.
— А-а-а, этот урод, — дошло наконец до него. — Так в клетке сидит. Охотники говорят, что он какой-то вялый стал. Если сначала хотел выбраться, даже прутья грыз, то сейчас лежит без движения.
— Как без движения? — сердце замерло в груди. — А вдруг он того… умер?
— Да не, не умер. Глазами только всех сверлит. До сих пор не понял, что его иллюзия в клетке не работает. Почему он тебя так интересует?
— Юсуповская аномалия теперь наша, поэтому хочу забрать Зоркого. Можешь кого-нибудь попросить привезти его к Балашихе? Там я встречу и покажу дорогу до поместья.
— Хорошо, попрошу охотников. Они только рады будут от него избавиться. Он же не ест ничего, этот твой Зоркий.
— А что ему дают?
— Не знаю, не спрашивал. Рыбу вроде давали и мясо. Но он только воду пьет, и всё.
Я с трудом подавил желание на него наорать. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, я спокойно произнес.
— Я ведь тебе говорил, что он травоядный. Ему нужно было давать плоды, листья, ягоды.