Он сбросил звонок и, ещё раз оглянувшись, махнул мне рукой.
— Идите за мной.
Мы обогнули здание и подошли к черному выходу, возле которого стояли мешки с грязным бельём. Через пару минут железная дверь с еле слышным скрипом открылась, и в дверях появился тучный плешивый мужчина средних лет в очках с толстыми линзами.
— Давидик, как я рад тебя видеть! — воскликнул он, распахнув объятия. — А ты совсем не изменился. Только прибавил пару лишних килограмм.
— У меня нет ничего лишнего, — усмехнулся Давид Елизарович и крепко обнял друга.
— Так зачем ты здесь? — мужчина напряженно оглядывался, будто боялся быть пойманным с поличным.
— Хочу помочь…
— Как? Демидов обречён, — прошептал лекарь. — У него сильные ожоги и повреждения внутренних органов.
— Я понимаю, но попытаться следует. Я привёл с собой кое-кого, — Давид Елизарович кивнул на меня.
— И кто это? — лекарь оглядел меня с ног до головы.
— Аптекарь Александр Филатов, — представил он, затем повернулся ко мне и назвал своего друга. — А это Адам Гидонович Коган. Мой двоюродный братец.
Адам Гидонович с недоверием вытаращился на меня.
— Это тот самый Александр Филатов, про которого ты мне все уши прожужжал?
— Да, это он, — с улыбкой ответил Давид Елизарович, горделиво приподняв голову.
— Я думал, он старше.
— Зато такой даровитый, что любого старца-аптекаря переплюнет по способностям.
— Ясно. Ну здравствуй, Филатов. Всегда уважал твой род, — он протянул мне руку.
— Приятно познакомиться с ещё одним представителем Коганов, — ответил я, пожав его крепкую руку.
— Я бы, конечно, провёл вас к Демидову… — замялся тот, но я уже знал, что это значит, когда имеешь дело с Коганами.
— Что вы хотите?
— Зачем же так в лоб? — одернул меня Давид Елизарович.
— Нет времени ходить вокруг да около. Человек страдает и может умереть в любой момент, поэтому давайте не будет устраивать здесь представление и поговорим начистоту, — сухо сказал я и повторил вопрос. — Что вы хотите?
— Помнится, в ваших аптеках продавался очень хороший противоопухолевый препарат. Подарите мне рецепт этого средства.
— Хорошо, — ни секунды не сомневаясь, ответил я.
Давид Елизарович удивленно воззрился на меня, будто не ожидал, что я так легко соглашусь. Видел я рецепт этого средства в одном из дневников Филатовых. Ничего особенного, я могу сделать ещё лучше.
— Ну что ж, пойдёмте к Демидову, — кивнул Адам Гидонович и еле слышно добавил. — Пока он не умер.
Он заставил нас надеть белые халаты, и только после этого мы отправились в путь.
Везде царила такая чистота, что мне сразу захотелось снять обувь, чтобы не наследить. И, что ещё меня удивило, вокруг стояла полная тишина. Будто и не лечебница вовсе. Скорее всего сюда впускают только членов императорской семьи или высокопоставленных людей.
Мы поднялись по узкой лестнице, явно не предназначенной для пациентов. Наверняка эта лестница была запасным выходом на случай пожара. Или ею пользовались чтобы не попадаться на глаза высокопоставленным пациентам.
Когда шли по широкому коридору, мимо нас прошло несколько таких же как и мы «белохалатников», но внимание на нас не обратили. Таким образом мы добрались до четвертого этажа. Возле нужной нам палаты сидели двое бойцов, которые при нашем появлении заметно напряглись и настороженно уставились на нас.
— Это мои коллеги. Я пригласил их для консультации, — пояснил Адам Гидонович, когда мы подошли к двери.
— Нам никто не звонил, — сурово сказал тот, что сидел слева, и поднялся на ноги.
— А зачем кто-то должен вам звонить, если лекарь здесь я? — повысив голос, ответил он. — И только я решаю, кто здесь может находиться. В конце концов я привёл людей под свою ответственность.
— Не положено, — невозмутимо проговорил боец.
— Ну хорошо, хорошо, — энергично закивал Адам Гидонович. — Но если глава тайной канцелярии умрёт, то я расскажу о том, как вы чинили препятствия и не подпускали к нему высококвалифицированных специалистов. Вам за это дадут не награду, а срок.
Тут в разговор вмешался второй боец.
— Пусть заходят. Если снизу их пропустили, значит всё хорошо.
Первый немного замялся, но нехотя согласился.
— Давайте паспорта и заходите, — сухо проговорил он и протянул руку.
Мы с Давидом Елизаровичем отдали ему документы и только после этого зашли в палату.
Демидов лежал неподвижно на большой кровати. К нему были присоединены различные приборы, во рту торчала трубка, к телу прикреплены артефакты.