— Трезв как стекло, Савелий Андреевич. Куда подъехать?
— Сейчас скину точку. Припаркуйся где-нибудь подальше и дойди пешком, договорились?
— Спешить?
— Предельно. У нас девочка напуганная.
— Лечу!
— И да. Захвати воду.
После звонка водителю я набираю Аркадия Вешневецкого, но он действительно недоступен. Из последних трех часов субботы Аркадий украл у меня полтора, а сейчас он вне зоны действия сети. И я искренне, всем своим пылким сердцем надеюсь, что мужик принял валерьянку и лег спать пораньше.
Выжимаю педаль газа, параллельно изучая навигатор. Набираю по очереди учредителей, директоров и топ-менеджеров «ОливСтроя», которым мы доверяем. Двое не знают, где Аркадий, трое тоже недоступны.
— Ирэна, вы как? — звоню я минут через десять Вешневецкой.
Она послушно сидит в машине на пассажирском сиденье, прячет лицо под кепкой. Страшно напугана и ужасно расстроена. Плачет от страха и бессилия, и мне её искренне жаль. Так бывает, что день не задается.
— Савелий Андреевич, я боюсь.
Я слышу, как кто-то стучит по стеклу и орет: «Красотка, выходи!», — и раздражаюсь сильнее.
— Они угрожают мне, у одного в руке эта штука… как ее? Бита? Они меня убьют.
— Снимайте их на телефон, я вызываю полицию. Сам буду...
— Нет! Нельзя полицию! Я подставлю Аркашу! Какая я дура, мне так стыдно!
— ...Сам буду через две минуты. Продержитесь на характере, Ирэна? Это сейчас очень важно. Мы с вами одна команда, да?
— Да. Я вам верю. Спасибо.
Самое первое, что нужно понять, — подстава ли это. Потому что если да, то команда «ГрандРазвития» уже в курсе и СМИ будут с минуты на минуты. Я ожидал чего-то подобного перед понедельничным пресс-релизом, но был уверен, что если удар и будет, то по самому Вешневецкому, а никак не по его женщине.
Не спортивно.
С другой стороны, еще ни один телеканал не выкатил в сеть ничего про ДТП.
Неужели совпадение?
Превышая скорость, я пролетаю под камерами. Включу штраф в счет доверителю.
Мобильник вибрирует, номер опять неизвестный.
— Слушаю.
— Савелий Андреевич, —заполняет салон машины голос Аркадия. — Мне хана.
Цокаю языком. Но сначала к главному:
— Ирэна попала в ДТП, вам сообщили? Физически она в порядке.
— Боже мой! Точно в порядке? Вы ее видели?
— Нет еще, только еду. Вы сможете тоже подъехать? Я все улажу, но нужно забрать девушку, она сильно испугана, плачет.
— К сожалению, пока нет. Я в ОВД.... — Вешневецкий добавляет название района.
Моргаю.
— Почему? Я сейчас приеду.
— Сначала помогите Ирэне. Моя девочка, моя бедная девочка, я представляю, как она испугалась.
— У вас что случилось? Насколько все серьезно?
— Ну, я бы сказал, семь из десяти.
Мы быстро обсуждаем ситуацию, и я даю рекомендации, что делать, что говорить и как себя вести.
* * *
Через десять минут я паркуюсь у белой ауди. Вижу молодняк и выдыхаю.
Лет двадцати пяти на вид. Борзые, вспыльчивые, агрессивные.
Слава Богу.
Я точно любимый сын, пусть не у отца, но у Господа. Читаю короткую молитву благодарности и мысленно рисую крест в воздухе. После чего достаю из бардачка кобуру от пистолета, надеваю на рубашку. Сверху пиджак.
Досадно, что само оружие дома в сейфе, — не успел заехать забрать. С пистолетом конфликтные ситуации обычно разрешаются быстрее. Не самый любимый мой способ ускорения переговоров, но сейчас действительно некогда.
Ночь громкая.
Из окна кафе доносятся хиты «Руки вверх», у ближайшего подъезда толпится молодежь, ежесекундно выкрикивающая витиеватые ругательства. Где-то вдалеке протяжно воет пес, и все это одновременно. Бедность. Мажоры приехали сюда к дилеру? Поэтому не спешат с полицией? Тусклый свет фонарей помогает разглядеть биту, которой играет один из них. Готовились, видимо, к поездке.
Не люблю биты.
Черт.
Что ж, работаем.
Я выхожу на улицу и первым делом стучусь в окно к Ирэне, показывая, что на месте. Она тут же выскакивает, крепко обнимает за шею и... рыдает.
Мы не настолько близки.
Я вижу ее третий раз в жизни.
Женщины. Ладно. Хлопаю по плечу.
— Тише-тише. Все хорошо. Я нашел Аркадия Игоревича, он жив-здоров.
— Как я вас ждала! Как ждала!
Итак. Из повреждений — снесена фара, помято крыло. У гелика небольшая вмятина на бампере. Ерунда. Получается, все пошли на принцип.
О капот моей машины ударяется пластиковая бутылка. Ирэна вскрикивает, сам тоже напрягаюсь.