— Я обожаю женщин всей своей душой, насколько это только возможно. Однако есть одно но: они все хотят быть единственными.
— Это факт!
— Ревность даже самых прекрасных созданий мгновенно превращает в опасных существ, способных не только на истерику, но и на вполне расчетливую подлость.
— А вы знаете, что я прожил с одной из них тридцать пять лет?
— Да ладно?
— Чтоб я сдох! Каждый день был как бесконечный спор на любую тему. — Лев Семенович выбрасывает пустой стаканчик в урну и тянется в сумку за коньяком. Предлагает, и когда я вежливо отказываюсь, делает глоток из бутылочки.
— Как вам было в постели?
— В постели, молодой человек, мы, философы, тоже умеем находить истину. Особенно когда влюблены. — Помолчав, он добавляет: — Моя Зоенька тоже обожала есть красиво. Женщины вообще зависимы от вкусных завтраков в пафосных заведениях. Чтобы и цветы, и кофе. Я поэтому люблю сюда приходить. Раньше на этом месте другой ресторан стоял, мы с ней там откушать любили в выходные.
— И каждый день вам было о чем поговорить?
— Конечно.
— Да вы счастливчик, Лев Семеныч! — Я легко толкаю старика в плечо.
Он самодовольно усмехается:
— Определенно. Спасибо за завтрак, господин адвокат, очень поддержали. Если не будете доедать сэндвич, не сочтите за наглость....
Я протягиваю начатый бутерброд.
— Бросьте, за еду не благодарят. Держитесь, и спасибо за советы и красивую историю любви. Хоть и выдуманную. Интересно было послушать.
Лев Семенович качает головой.
— У меня теперь кафедра — эта скамейка, к тому же времени вагон. А внимают мне аудитория прохожие да голуби. Но знаете, порой здесь слушают внимательнее, чем студенты в теплой аудитории.
— У студентов мысли в другой стороне.
— У вас тоже. Сложное дело ведете?
— Муторное. Куча этических качелей.
— Самое интересное в этике, господин адвокат, — это не правила, которые прописаны в ваших кодексах, а то, как поступает человек, когда перед ним приоткрыта дверь и вокруг — ни души.
— Вообще никакой интриги не вижу: от халявы еще ни один не отказался.
— Интересно, как поступите вы сами, ибо «Несправедливость, совершенная тобой, хуже той, что совершена против тебя».
— Весьма спорное утверждение, принадлежащее, кажется, Сократу.
— Истина.
— Он просто никогда не пытался доказать невиновность тех, кого стоило бы посадить еще вчера.
* * *
В московском офисе кипит жизнь. Мы сняли весь одиннадцатый этаж, чтобы впечатлять клиентов масштабом, и это сработало.
Итак, три года назад планировался поистине масштабный проект, для реализации которого было создано совместное предприятие с участием государства («ГрандРазвитие») и частного бизнеса («ОливСтрой»). Проект сразу окрестили витриной частно-государственного партнерства. Город пообещал помочь с коммуникациями, банк — выдал многомиллиардный кредит. Все улыбались.
Однако спустя два года идиллия партнерства сменилась конфликтом, который с каждым днем становится все более ожесточенным.
В два часа дня в конференц-зале собираются представители «ОливСтрой», включая гендира Вешневецкого, моего старого приятеля. И первый час все просто орут.
Бедная секретарша Настя с круглыми глазами носит кофе и воду. Выслушать доверителей, дать им выплеснуть эмоции — неотъемлемая часть работы. Важно не допустить их до суда в таком состоянии, иначе эмоции могут взять верх прямо там.
Когда все, обессилев, плюхаются в кресла, включаюсь сам и объясняю стратегию.
Вешневецкий перезванивает этим же вечером. Я все еще в кабинете, работаю, поэтому отвечаю незамедлительно, хотя и порядком устал от живого общения.
— Аркадий Игоревич, слушаю.
— Савелий Андреевич, я все кручу в голове нашу ситуацию и действия судьи. Реакции как будто замедленные. Ходатайство отклонили без объяснения. Этот внезапный интерес к внутренним бумагам. Подозрительно.
— Вы думаете, судью «качают»? Или это уже точная информация?
— Мне говорили.... что с Савенко дела нужно решать через ее правую руку. Как там зовут помощника?
— Александра Дмитриевна Яхонтова. Да ладно. Серьезно?
— Вы с ней знакомы?
— В рамках первого заседания.
— Что скажете?
— Грамотная, держит дистанцию. Через нее идет все: черновики, служебки, даже чашка кофе. Но взятки? — Морщусь. — Крайне сомнительно, однако, если это так, я узнаю.
— Я тут погуглил ее параллельно. Яхонтова — классическая серая мышь из судебного аппарата.
Не слишком ли уничижительно для человека, который в обед сам едва не кричал в панике?