В последнее время моё сердце странно вело себя, когда я находился рядом с ней. И этот раз не стал исключением. Оно сжалось и мне стало ужасно больно, словно я чувствовал часть её боли.
Я уже несколько раз видел её слёзы, но почему-то именно эти слёзы мне не хотелось видеть никогда более. Гораздо больше мне нравилась её счастливая улыбка, когда она сегодня танцевала на пляже. Кажется, даже если мы скажем друг другу «прощай», я всё равно до конца своих дней, закрывая глаза, буду видеть водную нимфу.
- Я такая эгоистка, - прошептала она, прежде чем по её щеке скатилась одинокая слеза. А затем ещё одна, и ещё одна. Она тихо всхлипнула и прижалась ко мне, руками обвив мою талию. Я обнял её в ответ, одну руку положив её на спину, а другой рукой я продолжал гладить её по волосам. – Я всегда думаю только о себе. Ты прав, какая разница, кто она для меня.
Она говорила в перерывах между всхлипами, а я чувствовал её горячее дыхание у себя на груди. Я дал ей возможность побыть наедине с собой, когда я был рядом, просто потому что прекрасно знал, что означает термин «одиночество в толпе».
- Я так ненавижу своего отца, - вновь и вновь шептала она, когда поток её слёз начал иссекать.
Я чуть отстранил её от себя и, вновь взяв её лицо в свои руки, вытер её слёзы.
- У меня есть для тебя сюрприз, - загадочно прошептал ей я, прекрасно зная, что она обожает сюрпризы.
- Сюрприз? – мгновенно переспросила Гейл, и мне показалось, даже оживилась. Я тихо рассмеялся. Зная её так немного, я мог сказать, что знаю её довольно хорошо. Я мог спокойно назвать её своим другом. Другом ли?..
- Поехали, - просто сказал ей я, в ответ на что Гѝдеон чуть закусила нижнюю губу. – Что-то не так?
- Может, мне стоит переодеться? – спросила она, одной рукой оттягивая штанину. – Я чувствую себя неловко рядом с тобой, одетым более прилично. И вообще с тобой нельзя выходить на улицу в таком виде, потому что папарацци везде.
- Я могу переодеться в пижаму, если тебе так хочется, - просто сказал ей я. – Подожди меня у лифта, я скоро.
Закрыв дверь, я рысцой побежал в свой номер, где, открыв маленький чемодан, достал оттуда серые пижамные штаны и белоснежную просторную футболку.
Она действительно ждала меня у лифта, обняв себя руками.
- Идём, - сказал ей я, беря её руку в свою, и увлекая в сторону лестницы.
- Куда мы? – удивилась она, оборачиваясь на лифт.
- Ты же не хочешь, чтобы нас видели в пижаме, - ответил я, открывая дверь, ведущую на лестницу. – Выйдем с чёрного хода.
Мы уже пересекали лужайку, как внезапно включилась система полива.
Гѝдеон, взвизгнув, громко рассмеялась. Я рассмеялся ей в ответ.
На моё удивление, даже несмотря на то, что вода была ледяной, она принялась бегать между шлангами, из-за чего вся её одежда стала мокрой и начала прилипать к телу. Я следил за её плавными движениями и, кажется, совершенно не мог отвести от неё взгляда. Я так и стоял, как вкопанный, совершенно не обращая внимания на то, что моя белоснежная футболка стала абсолютно мокрой и противно липла к телу. Я едва мог сдержать улыбку, смотря на Гѝдеон.
Она кружилась под музыку, известную лишь ей, её мокрые волосы развевались, а затем она и вовсе подбежала ко мне и, обняв, увлекла в замысловатый танец вокруг системы полива.
Рядом с ней я ощущал себя счастливым. По-настоящему счастливым. И я не хотел терять это ощущение.
Я взял инициативу в свои руки и в танце увлёк её к машине.
Открыв перед ней, я помог ей сесть в машину.
Уже через двадцать минут мы заехали на тот самый пляж, который мы посетили не так давно.
- Грэм? – позвала она меня, восторженно повернувшись ко мне. – Тут так красиво. Мне кажется, я влюблена в это место.
Я улыбнулся ей. Я тоже был влюблён в это место с тех самых пор, как впервые увидел его. И был рад, что оно понравилось ей тоже.
Маленькие лучи заходящего солнца находили своё отражение в отблеске водной глади, что слегка покачивалась из-за бриза. Небо было раскрашено самыми яркими красками, наверное, впервые за долгое время. Будто чувствовало сегодняшний настрой. Огненно-красный переходил к более спокойному желтому, чайки над головой рассказывали свои незамысловатые истории, а я стоял и не мог налюбоваться красотой природы.
Я достал из багажника заранее приготовленные пледы и корзину с продуктами.
Гѝдеон восхищённо приложила ладони к лицу, прикрыв рот, внимательно глядя на вещи в моих руках. Я видел детский восторг в её глазах.
- Давай, я помогу тебе, - подходя ко мне, сказала она и забрала из моих рук пледы и корзину, прежде чем счастливо улыбнуться. – Мне кажется, это самый лучший момент в моей жизни.
Я не сдержал улыбки, услышав от неё эти слова и, чтобы не расплыться в улыбке ещё сильнее, смотря на её счастливое лицо и светящиеся глаза, быстро залез в багажник за дровами для костра и коробкой пиццы.
Мы расположились не так далеко от машины, расстелив на песке плед и разведя небольшой костёр. Я открыл коробку пиццы, а из корзины достал бутылку розового игристого вина и два бокала.
- Будешь? – тихо спросил я, из-под опущенных ресниц наблюдая за тем, как она, поджав под себя колени, завороженно смотрит куда-то на горизонт.
Свет от огня отбрасывал на её лицо и волосы замысловатые узоры, и она нежно улыбалась каким-то своим мыслям, словно совершенно не замечая меня и всего происходящего вокруг.
Она не была похожа ни на одну девушку, которую я знал раньше. Её красота была слишком естественна, и даже самые популярные модели не могли сравниться с ней. Наверное, если бы я сейчас потушил костёр, то она продолжила сиять изнутри, откидывая свет на многие мили вперёд.
- Ты что-то спросил? – чуть повернув голову ко мне, спросила она, прежде чем рассмеяться. – Прости, я отвлеклась.
Я показал ей бутылку и два бокала, которые всё ещё держал в своих руках.
- Тебе налить немного? – вновь спросил я, смотря на то, как она начинает улыбаться ещё шире. Сейчас последует шутка, которую она перефразировала в своей голове уже несколько раз, прежде чем произнести её в слух.
- Ты поделишься со мной самым сокровенным? – смеясь, спросила она, и я понял, что она намекает на ту фотографию, где я целую бутылку вина с подписью «Моя любовь к тебе навечно».
- Я поделюсь с тобой всем, что у меня есть, - внезапно сорвалось с моих губ, и я, стараясь вывести всё в шутку, кивнул на коробку с пиццей: - Иначе этой коробки бы здесь уже не стояло.
Она вновь рассмеялась, прежде чем принять бокал из моих рук.
Сделав первый глоток, она прикрыла глаза от удовольствия.
- Оно очень вкусное, - прошептала она, отставляя в сторону бокал и беря из коробки кусок пиццы. – Я так люблю пепперони с двойным сыром! Как ты узнал?
- Просто я тоже люблю такую пиццу, - беззаботно ответил я, вслед за ней беря кусок из коробки. – Я уже привык, что всё, что нравится мне, нравится и тебе тоже. Поэтому я беру то, что хотел бы съесть сам.
Я рассмеялся, когда она, повернувшись ко мне лицом с губами, испачканными в соусе, пожала плечами. Протянув руку, я большим пальцем стёр с уголков её губ соус.
Почувствовав, что на улице стало уже довольно прохладно, я расправил запасной плед и накинул его на плечи Гѝдеон, а она, придвинувшись ближе ко мне, накинула один уголок пледа и на меня тоже.
Мне казалось, что слова здесь совершенно не нужны. Я чувствовал себя легко и непринуждённо, вот так просто сидя рядом с ней, соприкасаясь плечами, мерно пережевывая пиццу и слушая, как волны разбиваются о берег.
- Мне кажется, - тихо начала Гѝдеон, чуть повернув голову в мою сторону, из-за чего её уже успевшие высохнуть волосы упали на одну сторону. – Что шум волн и треск дров образует музыку. И меня так и тянет танцевать. Ох, у меня ещё никогда не было такого сильного желания станцевать медленный танец.
Я не думаю, что это было намёком на что-то, но внезапно я тоже услышал её музыку. Поднявшись, из-за чего плед упал на землю, я протянул ей руку. Она удивлённо посмотрела на меня, прежде чем, заправив прядь за ухо, вложить свою руку в мою.