Он нашел ошибки в составленных при царе Горохе инструкциях и срочно велел их переписать. Увидел излишне списанные в брак продукты и, что-то быстро прикинув на калькуляторе, довел начальника пищеблока до сердечного приступа. Вынес выговоры личному составу, кое-кого не пустил в увольнение, а двух долбоящеров отправил на гауптвахту. Немного полегчало. Но Кирсанов, понимая, что к ночи станет еще хуже, решил заночевать на базе, а утром устроить небольшой марш-бросок.
«Отдохните без меня, Александра Андреевна», — пробурчал он обиженно и мысленно попенял жене, что так и не удосужилась позвонить ему в течение дня. Кирсанов бросил сердитый взгляд на смартфон, выпускаемый одним из предприятий Министерства обороны и защищенный от прослушки, заметил, как засветился экран. Телефон на столе снова завибрировал, и Кирсанов, увидев, что на этот раз звонит сам Гоголь, решил ответить. Все-таки руководство, да и не станет Ларка вовлекать его начальство в домашние дрязги.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — бодро отрапортовал он в трубку и тут же услышал отборный мат.
— Ты там совсем ополоумел, Бек? — проорал Гоголь. — С катушек съехал?
— Что случилось, Николай Васильевич? — уточнил Кирсанов, пытаясь понять, кто или что взбодрило начальника.
«Если сеструха, — мысленно ощетинился он, — голову откручу!»
— Тебе сестры звонят, почему трубку не берешь? — проревел начальник. — Почему Лариса меня вынуждена просить? Что за детский сад, Бек?
— Я Ларе скажу, — устало вздохнул Кирсанов и от досады даже потер переносицу.
«Лишь бы сдержаться, твою мать», — пронеслось в голове.
— Больше она вас не побеспокоит, товарищ генерал, — заверил он Гоголя и, полагая, что разговор закончен, добавил: — Сейчас наберу. А я занят был. Провожу проверку на базе. На завтра марш-бросок запланирован с полной выкладкой…
— Кому ты втираешь, Бек? — недовольно усмехнулся Егоров. — Ларисе не звони. Сразу езжай в госпиталь. Договаривайся с врачами. Я, конечно, административный ресурс включил, коли до тебя достучаться не могли. Но дальше сам, ладно?
— Ничего не понял, Николай Васильевич, — беспокойно пробубнил Кирсанов и даже подскочил из-за стола. — Лара в больнице? Что случилось?
— Да мы все тут, — прорычал шеф. — Александра Андреевна в тяжелом состоянии. Сейчас по скорой привезли. А ты непонятно где ошиваешься, да еще трубку не берешь!
— Где она?! Что с ней?! — рявкнул Бек не сдерживаясь. — Я уже еду! — проорал он, срываясь с места. — Говори точный адрес, бать!
Глава 5
Из-за усилившейся головной боли уснуть Саньке так и не удалось. Да и при каждом движении казалось, что под черепом перекатывается пудовая гиря. Она слышала, как рядом недовольно кряхтел и ворочался Кирсанов.
«Не спится вам, товарищ генерал», — ехидно пробурчала про себя Александра и уже собралась попросить мужа принести обезболивающее, но, пока раздумывала, Кирсанов заснул, и на всю спальню раздался храп благоверного.
Опустив на голову подушку, Александра закрыла глаза и попыталась уснуть, но от генеральского храпа голова разболелась еще сильнее.
«Встать бы и уйти на диван, — подумала она, но тут же поймала себя на мысли, что сил двигаться больше не осталось. Даже дотянуться до мужа и пнуть его коленкой показалось Александре непосильной задачей. — Интересно, а если он в засаде уснет, то себя храпом выдаст? Там не спят, — мысленно усмехнулась она. — И не сидят генералы в засаде. По рангу не положено». Александра дернула головой и тут же поморщилась от резкой боли. Прижав подушку к уху, она откатилась на самый край кровати и, почувствовав небольшое облегчение, провалилась в глубокий тревожный сон.
«Даже не сон, а кошмар какой-то», — мысленно ужаснулась Санька, вспоминая, как падала в огромную шахту, а к ней со всех сторон тянулись руки. Тонкие женские с маникюром и грубые мужские лапищи.
Она дернулась, и в тот же миг голова снова напомнила о себе резкой болью. От дневного света, пробивавшегося сквозь тонкие шторы, резануло глаза. Санька, крепко сжав веки, решила полежать еще немного, надеясь, что вот-вот полегчает. И опять провалилась в забытье и полетела в черную яму. Она отбивалась от тянущихся к ней рук, но яма сужалась, и Саньке казалось, что еще минута, и ее схватят. Кто? Она не имела понятия и только догадывалась, что тогда произойдет что-то страшное. Внезапно послышался плач. Тоненький, жалобный. Санька, вздрогнув, пришла в себя и усилием воли разлепила глаза. Сквозь застилающую плену боли уставилась на сына.