— На случай, если вы измените свое решение.
Сказав это, он плавно спустился по лестнице, пересек улицу и исчез из поля зрения.
Джордан вышел на крыльцо и подобрал конверт. Он не хотел оставлять его здесь, но и менять своего решения он не собирался. И никакой шантажирующий его агент ЦРУ, с историей о женщине — серийной убийце, с которой плохо обращались в детстве, не заставит его сделать это. Как только он придет в себя, он позвонит в ЦРУ и покончит с этим, или его адвокат сделает это. Фактически, он мог бы просто позвонить своему бывшему пациенту, который одно время занимал высокую должность в разведывательном управлении, Митчу Райдеру, оставившему этот пост по причине здоровья, и вернувшемуся к работе детектива. Да, может ему действительно стоит позвонить Митчу.
Джордан толкнул дверь с большей силой, чем этого требовалось, и Птичка нахохлилась от неожиданности. Нераспечатанный конверт полетел в корзину для мусора. Сегодня ему предстояло совершить четыре обхода и провести три операции на сосудах. Он должен прийти в себя и сосредоточиться, от этого зависели жизни людей. У него просто нет времени на всякую чепуху. — Куда, черт возьми, делся мой пейджер? — пробормотал Джордан.
— Обдурили! Обдурили! — закричала Птичка.
И когда эта птица научилась разговаривать?
Глава 2
Сэмми Трэн стянул с головы меховые наушники и подбросил их в прохладный воздух, словно академическую шапочку в выпускной день. Он бы радостно закричал, но побоялся потревожить своим криком покойников, как он называл этих чудиков, работавших в лаборатории когнитивных исследований. Очень многие из его коллег походили на бледных пучеглазых зомби, которые сутками не видят солнечных лучей. Их представление о веселье заключалось в том, чтобы обыграть компьютер в такой захватывающей игре, как пасьянс.
Сэмми же получал удовольствие от прослушивания мозга серийных убийц, и кажется, удача наконец-то улыбнулась ему. Он придумал термин «прослушивание мозга» для описания революционно нового программного обеспечения, отладкой которого он сейчас занимался для Смарттека, биотехнологической компании, принявшей Сэмми на работу несколько лет назад, сразу же после его окончания Массачусетского технологического института.
Программа сочетала в себе последние достижения биологии в области топографического картирования головного мозга с методами психологического анализа, используемого в ФБР. Применяя оба вида данных при анализе личности, программа сужала диапазон исходных данных, таким образом предсказывая жестокое или антисоциальное поведение субъекта с поразительной точностью. До сих пор тестирование проходили только тюремные заключенные в контролируемых условиях, однако, создатели программы намеревались использовать ее в более широких масштабах.
Возможно, когда-нибудь это тестирование станет такой же обыденной вещью, как тест на наркотики.
— Здорово, — пробормотал Сэмми, уже представляя себе заголовки в газетах, когда это открытие получит огласку: «Программа, способная прочесть мысли убийцы и предотвратить преступление!»
Он посмотрел на происходящее на мониторе компьютера, с тем же благоговением, с каким инженер НАСА смотрит на пробы, взятые с Марса.
— Подождите еще…Скоро вы узнаете, что мы сможем получать сложные проекции головного мозга с помощью беспроводных и сотовых компонентов. Старые пердуны просто не поверят этому!
Он издал радостный смешок, словно говорящий «мы вам еще утрем нос». С самого детства его высмеивали за странное и порой ненормальное видение будущего. В таком консервативном институте как МТИ, неприятие его идей было особо резким. И только здесь, в Смарттеке, его идеи были не только приняты, но что самое главное, получили финансовую поддержку. Он был благодарен и предан этой компании. Исследователям здесь даже предоставляли небольшие кабинеты для индивидуальной работы, что в большинстве лабораторий было привилегией начальства.
— Чему не поверят, Сэмми?
Сэмми попытался сглотнуть, однако его горло стало сухим, словно пересушенный тост. Анджела Лоу произнесла его имя таким мягким и нежным тоном. Она была единственным исключением среди знакомых ему чудиков из лаборатории. Анджела не была ни бледной, ни пучеглазой. Глаза у нее были самого невероятного шоколадного оттенка, какой он когда-либо видел.
Кошачьи глазки, как говорил Сэмми. Он предполагал, что в прошлой жизни она, должно быть, была кошкой, потому что иногда молодой человек замечал, как она мурлыкала, издавая эти чувственные, немного гортанные звуки, так характерные для кошек. Казалось, что в ее огромных, выражающих тоску глазах застыла просьба — «Люби меня, коснись меня, утоли мой голод». Он не мог себе представить, зачем она тратила впустую свои дни в этой похожей на гробницу биотехнической компании, но он был чертовски рад этому.