- Бля-я-я. - Других слов нет. У нее ребра торчат, порвав остатки халата вместе с кожей и мясом. Кожа лохматым лоскутом, запутавшимся в нитках ткани, свисала почти до земли. Кровь медленно вытекала из нее, унося жизнь. Как она вообще дышит? Почему вот так? Мы же вместе упали? Я же ведь цел. Слезы отчаяния и осознания беспомощности подступили к горлу комком, когда пламя зажигалки дернулось и потухло.
- Динь – звонко отлетел кремень из-под прижимающей пружины зажигалки. Гребанное барахло, сломалось от перегрева.
- Лешка. – Позвала Светка в темноте, неожиданно вырвав меня из размышлений, и я вздрогнул.
- Что, любимая? – И вытер слезы из глаз, стараясь не хлюпать носом.
- Все плохо. Я умру. – Жалобно и тихо сказала она.
- Нет. Не умрешь! Я вытащу тебя! Слышишь, я вытащу тебя. Мы поженимся, и у нас будут дети. Такие маленькие, на нас похожие, только маленькие. Я вытащу тебя, ты не умрешь. Все будет хорошо, вот увидишь….
- Леш, ты никогда не умел врать. (Небольшой вдох). Я же чувствую, что умираю. Не знаю, откуда, но точно знаю, что скоро умру. (Еще один небольшой вдох) Странно, да? Мне уже не больно. Совсем чуть-чуть. Мне всегда казалось, что это случится со мной еще не скоро. Живешь так, и не угадаешь, когда твой час настал, правда? Я столько всего хотела сделать. Бх! Бх! – Она, булькающе закашлялась. Кровь уже в легкие пошла, осталось совсем чуть-чуть.
Я замолчал, вслушиваясь в каждое ее слово. Мы сейчас с ней расстанемся надолго или навсегда, а я не знаю, что ей сказать. Я реву уже во всю хлюпая носом. Я тоже не готов к этому всему. Не хочу, чтобы она умерла. Не хочу! Не хочу! Не хочу!
- Лешка. – Совсем уже тихо и хрипло сказала она, стараясь не закашляться.
- Да. – Сквозь слезы говорю я.
- Возьми меня за руку, я хочу, чтобы ты меня за нее держал, когда я умру. - Я не могу говорить, только машу головой в темноте, зная, что она не видит, все равно машу. Я беру ее руку и сжимаю между двух своих, поднося ее к своему лицу и целуя ее кожу. Она слабо сжимает мою руку тоже.
- Я, я, я, я лю, лю, лю, блю те, те, тебя! – Говорю я, глотая соленые ручьи, текущие из моих глаз, заикаясь от судорожных глотков воздуха, которые я втягиваю в себя через открытый рот.
- И я тебя… – Еле слышно говорит она. – Будь, сильным, пожалуйста…
Она задышала коротко и быстро, как пловцы по телевизору перед погружением под воду и умерла. Я почувствовал это всем сердцем, когда ее душа отошла от тела. Рука обмякла, и напряжение пальцев исчезло, теперь только я держал ее.
В моей глотке, казалось, рвутся связки от крика горя. Казалось, что меня только что проткнули насквозь раскаленной пикой. И она насаживалась все глубже и глубже. А я кричал все громче и громче, пока не исчез голос, совсем. Может быть, вправду связки порвались, вместе с моим сердцем, которое теперь стучало на половину….
Не знаю, сколько прошло времени после этого. Я помню, что решил лечь и умереть рядом, так мне было плохо на душе. Сжал ее руку и свернулся калачиком, стараясь заснуть и не проснуться. Она уже остыла. Совсем остыла, как камень стала холодной. Может быть, и умер бы тихонечко, но судьба распорядилась иначе.
Яркий свет ударил меня по глазам, заставив закрыть их руками и зажмуриться. Бетонная крошка и камешки посыпались на меня сверху. Отвернул голову в сторону, но так они начали попадать мне в ухо, что тоже раздражало, поэтому принялся вращать головой из стороны в сторону, стряхивая с себя всю эту дрянь.
- Здесь живой! – Крикнул кто-то, кому-то, и я почувствовал, как меня куда-то потащили на свет. А потом, силы оставили меня и я снова вырубился.
---
- Привет, Чувак!
- Здорово!
- Чё, как сам?
- Да так, потихоньку. А ты?
- Тоже потихоньку.
- Чё, голяк?
- Угу.
- Слышал, твой фильм провалился, да?
- Да. Оказалось, что сейчас детские фильмы абсолютно не нужны, понимаешь? Людям хочется экшена и эротики, да чтоб крови-крови побольше.
- Это точно. У меня тоже про любовь не получилось снять.
- Снять любовь? ГЫ-ГЫ-ГЫ.
- Да, снять любовь. Может про шлюх снимем, как они там бедные корячатся в нереально трудной житухе крутятся?