- Вопросы есть? – Спросил он, и не торопясь, перезарядил ружье. Ни у кого их не возникло. Все поняли, что могут убежать или остаться с ним. Остались почти все, негласно дав понять, что признают лидерство Александра. Он считал, что только беспрекословное подчинение может помочь выжить оставшимся.
За несколько дней наша группа разжилась большими сумками и рюкзаками из одного магазина неподалеку. В развалинах универмага были подобранны все возможные консервы и продукты, которые теперь лежали фасованные по принципу: «что быстрей всего пропадет?», в сумках. Отдельно лежали рюкзаки с консервами, как неприкосновенный запас. Их трогать было нельзя. Даже палатку одну нашли. Установили, и в ней расположился наш командир, своей организацией заслуживший это. Расставленные по периметру постовые с кухонными ножами и топорами несли своё наблюдение и, меняясь, каждые два часа, докладывали обо всем увиденном и услышанном Александру. Остальные сидели одетые у костра и пускали по кругу глубокие пластмассовые ведерки из-под капусты, наполненные ароматным супом. Слышались даже какие-то шутки и смех. Людям у костра было хорошо. За эти несколько дней у них появился кто-то, кто дал им надежду и знал, что именно нужно делать. Всем нам казалось, что все будет нормально. За нашей спиной было холодно, и крысы пировали на трупах, жирея с каждым часом, но нам не хотелось этого видеть. Мы старались вдоволь наесться и заснуть, свернувшись калачиком и прижимаясь, друг к дружке.
Одной ночью меня разбудил Александр, жестом попросивший идти за ним следом. Зайдя в палатку, он сел на кучу тряпья, поджав под себя ноги, и негромко заговорил.
- Леш, я же не шутил, что ты теперь мой зам. Поэтому, слушай. В наших новых жизненных ориентирах. Хотя, это для вас новые ориентиры, а для меня вполне привычные….
- Спецназ? – Спросил я, перебив его, хотя мало знал что-то конкретное обо всем этом.
- Нет, средняя школа, «В» класс. – Отшутился он и тут же возмутился. – Что за привычка перебивать, когда говорят?!
- Простите. – Сказал я.
- Давай на ТЫ, зови меня Саша, но только когда никого нет рядом. Договорились?
- Конечно.
- Служил? – Спросил он.
- Да. В морпехах два года. Две командировки в Чечню.
- Заметно, что не косарь. Вообщем, ты, как Зам. Должен осознать, что все, что будет здесь сказано, должно остаться между нами.
- Ты убивал?
- Только издали с автомата. В рукопашную не приходилось.
- У тебя есть знакомые из этой толпы?
- Нет, только этот подросток, Руслан, но и его я знаю, как первого кого увидел, когда пришел в себя.
- Это хорошо, потому что эмоциональной привязанности у тебя быть не должно. Наша с тобой задача теперь, ну или пока, сохранить живых людей. Ты должен понять, что раненные только груз, который мешает нам предпринять последующие действия.
- А какие действия? – Не понимая, куда он клонит, спросил я.
- Нужно выбираться из города, потому что город в условиях войны становится лакомой мишенью для разного вида вооружения. Или ты еще этого не понял? Если бы жил ты в Мухосранске с населением в двадцать человек, то и ракету бы на тебя, дурака пожалели, а так видишь, и не один десяток сюда приземлился.
- Ты хочешь сказать, что еще могут быть взрывы?
- Могут, это же ведь война. Только, пойми, скорей всего помощи ждать нам не откуда. Никто не придет и не спасет нас, оставшихся живых.
- А как же армия? – удивился я.
- Думаешь, у них сейчас все хорошо? Им сейчас несладко приходится. Где военные базы были, туда точно ракеты попали. Нам нужно уходить в какой-нибудь малонаселенный пункт, не подвергшийся ракетной атаке и не прилегающий к области большого города. Знаешь сколько воинских частей в нашей области?
- ???
- Правильно, много. И в большинство из них камня на камне не осталось.
- И что ты предлагаешь? Что делать будем, конкретно?
- Убираем раненых, и образовавшейся группой продвигаемся в сторону Ольгино, через Юнтоловский заповедник. – Он сказал: убираем, как будто это означало, что нужно ковер пропылесосить.
- Я против этого. Я против убийства этих людей. – Сложил я на груди руки, показывая твердость своих суждений.