Я задергал своим телом ещё активней, но урод, демонстративно заглатывая мою розовую мочку, изобразил адское веселье с криком, какой обычно делают ковбои, когда их пытается скинуть с себя разъяренный бык. Наклонившись надо мной вплотную, он начал поливать меня струями какой-то жидкости. Он брызгал ею, как брызжут клоуны откуда-то из-за ушей, как это они делают, когда изображают слёзы. Жидкость залила глаза и стала стекать в рот и заливать мне нос. Он слепил меня, надеясь, что я смогу ослабить хватку в его кадыке. Но вместо этого я начал наносить ему удары ножом в область шеи и лица. Он пытался уклониться от удара в лицо, как я тут же вонзал ему нож по рукоятку в место, где у нормальных существ должна идти аорта. Но у него, наверное, её не было в этом месте. Поэтому нож просто звенел от соития с неизвестной по физиологии плотью и входил туда вновь. ОНО не было нормальным существом. Как только ОНО зажимало свою шею от моего удара, так я сразу вонзал ему нож в челюсть, и тут же наблюдал, как лезвие проникало во внутрь его оскаленного рта. В котором оставляло глубокие порезы, из которых текла какая-то вязкая зеленная жидкость. Она скапливалась на кончиках его зубов и каплями срывалась вниз на меня вперемешку с моей кровью и его слюнями. Размытый силуэт извивался на мне словно змея, когда, перехватив поудобней нож в своей руке, я вонзил его по самую рукоятку ему в глаз.
- ФХИИИЙИРИИРИЙЙ – Заскрежетал зубами клоун и, вывернувшись из-под моего захвата, кувыркнулся назад через голову. Красный парик мелькнул в полоске света, и исчез в темноте.
Я не стал терять ни минуты и, вскочив на ноги, подхватил рюкзак и выскочил на улицу. Широкие шаги вынесли меня на середину Невского проспекта, где я остановился и оглянулся назад.
В лунном ярком свете в широкой витрине с логотипом «М» появился ОН с торчащей в глазу рукоятью моего ножа. Он постоял немного, сверля меня оставшимся глазом и, схватившись двумя руками за рукоять, извлек охотничий нож из глазницы. На стекло витрины брызнула зеленная кровь. Лезвие, задев что-то в его черепе, звонко загудело в образовавшейся тишине улицы, смещая звон на свой каленый конец. Отчетливое «дззззинь» постепенно растаяло в воздухе, а чудовищный клоун, не переставая пристально смотреть на меня единственным глазом, шагнул назад в темноту. Всё это время его рот кривился в хищной усмешке, оголяя острые, как бритва зубы, с которых стекала моя тёмно красная кровь.
Боль в плече тут же обострилась, но рана на голове вымещала эти ощущения, как незначительные. Из небольшого обрывка моей плоти, ранее называвшимся ухом, сочилась моя жизнь, стекая по шее на грудь и спину. Прижимая рану рукой, я побрел к себе в убежище, где наверное уже не находила места моя девочка с лицом Ангела. Время от времени я отнимал руку от головы и рассматривал её в лунном свете, в котором кровь казалась мне иссиня-черной. У самой «Площади Восстания» свернул во дворы и помчался небольшими перебежками, преодолевая открытые расстояния вплоть до самого дома, где меня ждали.
Из последних сил, ввалившись к себе на пятый этаж, я растянулся у своего большого рюкзака и понял, что встать у меня больше не получится. Светка не спала. Она молча смотрела на меня своими голубыми, как чистое предрассветное небо глазами, пока я опускался по стеночке на пол. Было видно, что её начала бить истерика, от того что она не знает что делать.
«Какая же она красивая». – Подумалось мне, когда ослабевшая от потери крови рука перестала прижимать рваные остатки уха и опустилась на пол. «У меня со Светкой была бы именно такая дочь, если бы всё пошло по-другому. Если бы не было войны и всего этого дьявольского мира».
Светка не знала что делать, но поняла, что мне плохо и я не могу шевелиться, разве только чуть-чуть. Она встала надо мной на колени и, наклонившись, осмотрела мою рану, из которой, не переставая, медленно сочилась моя кровь. Скорей всего была задета вена. Это она давала тягуче моей жизни выходить из меня. Во рту пересохло, но, облизав языком потрескавшиеся губы, я сказал ей: «Возьми в моём рюкзаке перекись, йод и обработай рану, сначала перекисью, а после прижги йодом. Поверх нее наложишь повязку из бинтов, как сумеешь, чтобы грязь не попала на остатки уха. И сиди тихо, не высовывайся в окна, здесь очень много врагов. И все они сильнее меня. Оружия почти не осталось, я всё потерял. Прости меня».
Светка утвердительно кивнула головой и принялась за обработку моей раны под моим руководством. Пока перекись вымывала остатки грязи, с шипением затекая в ушную раковину, зиявшую черной дыркой примерно на середине моего черепа, я был спокоен. Но когда капли йода пролились на оголившееся мясо, то пришлось стиснуть зубы. Я, не сдержавшись, громко застонал. Девочка начала дуть на рану, наполняя свои щеки воздухом, и со свистом выпуская на мою кровоточащую плоть….