— Почему у тебя ни друзей, ни подружки? — перевел я разговор в более мирное русло.
— Настасья доложилась? — Василий тоже выпустил струйку дыма в ночное небо. Он неопределенно повел плечами.
— Давай соври уже что-нибудь, пора взрослым становиться! — предложил. Я врал часто, но что-то взрослым себя не ощущал.
— Да и врать-то особо нечего, — Василий снова пожал плечами. — Днем учусь, по вечерам бомблю… Жить на что-то надо. На наши с Настасьей пенсии особо не разживешься.
— На чем бомбишь? — спросил просто так.
— На старенькой родительской Тойоте.
— Сколько же ей лет-то?! — ахнул я от изумления.
— Много… — Василий выпустил очередную струйку дыма. Затушил окурок в блюдце и закурил следующую сигарету.
— Еще и простояла в гараже несколько лет?
— Нет, — покачал головой Василий. — До меня на ней тетка бомбила. Машина изрядно потрепанная внешне, но за ней был должный уход. Ничего плохого про тетку сказать не могу.
— Пассажиров мало? — догадался я.
— Мало, — не стал выдумывать Василий.
Мы синхронно вздохнули и замолчали.
— А хочешь я расскажу, почему я тебя нет ни друзей, ни подружки? — спросил я.
— Ну и почему, по-твоему? — хмыкнул Василий и потянулся за очередной сигаретой.
Пришлось отобрать…
— Все просто, — многозначительно заметил я, — как апельсин. Учишься в престижном вузе, на бюджете, как сирота… Причем и факультет не из дешевых… Одет бедненько, но чистенько. Спасибо маленькой сестренке. Мажоры тебя сторонятся. Ты не из их среды. А других у вас в группе нет. Факультет чисто мужской… Девушек мало… И те — либо умницы, либо… Впрочем, кроме Настасьи, другие девушки тебя не интересуют… Пригласить домой подружку, на пятнадцать метров, ты не можешь, а повести ее в клуб — нет ни денег, ни времени.
— Ну, допустим, ты прав, — медленно проговорил Василий, отвернувшись от меня и глядя на занимающуюся зарю. Еще секунда, и солнце появится из-за горизонта. — И что с того?
— Помоги мне…
Я еще не знал, о какой помощи прошу. Подумать надо.
— А я отблагодарю тебя… Достойно отблагодарю… — это я мог сделать без напряга. Я не мот и денег немного подкопил. Платил папа своему курьеру щедро.
— Что ты от меня хочешь?..
Ответить я не успел — истошно завопила Настасья в комнате.
— Куда кота дел? — заверещала она на ультразвуке.
Шторка, закрывающая выход на балкон, заколыхалась — сейчас девочка появится пред нашими светлыми очами. Я задергался, Василий тоже и весьма выразительно уставился на меня. Он же ничего не сделал, а ему придется оправдываться перед сестрой. Как он смог бы ей объяснить, куда делся кот?
Но появившаяся на балконе Настасья увидела лишь ошалевшего брата, пялившегося на кота, сидевшего на пятой точке, то есть меня.
— Дима, — взвизгнула она, взяла меня на руки и прижала к груди, — что этот противный Васька с тобой хотел сделать?
— Ничего, — мявкнул я, — два взрослых мужика беседовали…
— Ага, беседовали, — возмутилась девочка. — Скажи лучше, курили. Вон вся шерсть табачищем провоняла.
— Ну выкурили по сигарете за разговором, — признался я. Что оправдываться, если на самом деле табаком от меня за версту несет?
— Василий тебя, Дима, еще и пить научит.
Я рассмеялся. Настя вместе со мной.
Вот интересно — а коты в своей кошачьей жизни умеют смеяться или нет? А водку пьют?
— Не научит, — выдал я уверенно.
Это я кого хочешь плохому могу научить. Может, сверху меня за это и наказали. А Василий и алкоголь — две вещи несовместные. Я из нашего разговора это понял. Да и когда ему пить? Утром на занятиях, вечером за рулем. Мне почему-то стало невероятно стыдно за себя, за свою прошлую жизнь.
Чего я добился в этой жизни сам? Здесь ключевое слово «сам». Ни-че-го.
В вуз родители пристроили. Дважды меня пытались отчислить и дважды родители «закрывали» несданную сессию деньгами. Ради чего? Чтобы я потом в фирме отца работал курьером? Пардон, главным курьером. И при этом последнее задание с треском провалили — документы так и валялись в машине. Я даже не знаю, привезли отцу нужные или нет. Я кот…
Кот… Могу ссать в тапки, могу не ссать. Орать на крыше в марте. Для этого высшего образования не нужно. Для этого вообще никакого образования не нужно.
— Настасья, — осторожно обратился к девочке, — а книги… Хорошие остались в прежней квартире?