Дора ходила взад-вперед по маленькой комнате, заложив руки за спину и нахмурив лоб. Она была в платье, стоимость которого обеспечила бы Одри на целый месяц. Ее бриллиантовые серьги и двойная нить жемчуга на шее стоили огромных денег.
— У меня приглашены гости к чаю, — сказала она, — и вечером должны быть гости к обеду. Я совершенно не знаю, что мне делать с тобой, Одри. Ты не можешь показаться к обеду в таком платье. — Она презрительно взглянула на одежду девушки. — Лучше всего, отправляйся в какую-нибудь гостиницу. В Блумсбери есть много дешевых. Там ты приоденешься, приведешь себя в порядок и придешь ко мне в понедельник.
— Чтобы приодеться к понедельнику, вторнику или другому дню недели, понадобятся деньги, — холодно сказала Одри. — И два дня даже в дешевой гостинице исчерпают все мои сбережения.
Дора сложила губы в гримасу.
— Это отвратительно с твоей стороны, свалиться как снег на голову, — раздраженно сказала она. — Я абсолютно не могу придумать, что с тобой делать. Впрочем, подожди — я поговорю с Мартином.
Она вышла из комнаты, оставив после себя запах тонких духов.
Губы Одри Бедфорд невольно дрогнули в усмешке. Она не была оскорблена. Дора поступила так, как Одри и ожидала. Гостье пришлось долго ждать. Прошло около получаса, прежде чем дверь раскрылась и вошла ее сестра. С ней произошла какая-то магическая перемена: Дора была почти приветлива. Впрочем, ее приветливость казалась не совсем искренней.
— Мартин говорит, что ты должна остаться, — сказала она. — Идем со мной наверх.
Она повела ее по узкой лестнице через переднюю, в которую Доносились звуки смеха и разговора, и, открыв на третьем этаже какую-то дверь, зажгла свет. Одри догадалась, что это была одна из маленьких комнат, предназначавшихся для гостей в радушном доме Элтонов.
— У тебя, кажется, нет друзей в Лондоне? — небрежно спросила Дора.
Она стояла у двери; пока Одри вошла в комнату и поставила свой чемоданчик.
— Никого, — ответила Одри. — Это очень хорошая комната, Дора.
— Да?.. Кто-нибудь знает о твоем приезде в Лондон?
— Миссис Граффит знает, что я поехала в Лондон, но не знает, к кому именно.
Она думала, что Дора уйдет, как только приведет ее сюда, но Дора все стояла у входа, собираясь что-то сказать.
— Я боюсь, что была немного груба с тобой, Одри! — сказала Дора, положив руку на плечо сестры. — Но ты добра как ангел и простишь меня, не правда ли? Я знаю, что простишь, ты ведь обещала нашей матери, что все сделаешь для меня, да, дорогая?
Одри была немного растрогана.
— Ты же знаешь, что я не сержусь, — сказала она.
— Когда-нибудь я расскажу тебе все мои секреты, — продолжала Дора. — Я все могу рассказать тебе, единственному человеку в мире, которому я доверяю. Мать всегда говорила, что ты так упряма, что сам черт не заставит тебя проговориться, если ты этого не хочешь!
В глазах Одри мелькнула тень улыбки.
— Наша дорогая мать никогда не баловала меня похвалой, — сухо сказала она.
Она любила мать, но слишком долго терпела ее капризы и пристрастности, чтобы испытывать к ней особую нежность.
Дора погладила ее по руке и внезапно обернулась к двери:
— Гости, наверное, уже расходятся. Я хочу, чтобы ты спустилась вниз познакомиться с Мартином и мистером Стэнфордом. Ты никогда не видела Мартина?
— Я видела его фотографию, — ответила Одри.
— Он красив, — небрежно сказала Дора. — Ты, вероятно, влюбишься в него. Да и он, наверное, увлечется тобой: он любит новые лица. Я хочу довериться тебе, Одри, — медленно сказала она, и в ее голосе явно прозвучала угроза. — Дом на Керзон-стрит имеет свои секреты так же, как и ферма.
Дора вернулась в гостиную. Оба находившихся в ней человека внимательно всматривались в ее лицо.
— Где она? — спросил более высокий из них.
— Я поместила ее в свободной спальне, — сказала Дора.
Мистер Элтон погладил свои шелковистые черные усы.
— Я не совсем уверен, что ей следует оставаться здесь именно сейчас. Дай ей денег и отошли ее в какую-нибудь гостиницу.
Дора рассмеялась:
— Вы целый день обсуждали, каким образом передать вещи Пьеру. Никто из вас обоих не хочет подвергаться риску быть пойманным с ожерельем королевы.
— Не так громко, сумасшедшая! — проговорил сквозь зубы Мартин Элтон. — Ты бы еще открыла окна и кричала об этом на всю улицу!