— Может быть, он не умеет танцевать? — улыбнулась Одри.
— Он может научиться, — ответила девушка. — Человек с его богатством может научиться всему.
— Он у себя теперь?
Девушка кивнула головой.
— Он был там пять минут тому назад, когда я приносила ему завтрак. Надо отдать ему справедливость, он очень вежлив и очень аккуратен. Вы знаете, он встает в половине пятого утра! Это правда, мисс! Слуга, ночной дежурный по коридору, подает ему кофе и булочки в этот ранний час. Мистер Браун говорит, что в течение многих лет привык вставать в половине пятого и не может изменить своей привычке.
— У него есть секретарь?
Горничная снова покачала головой.
— У него никого нет, — был неопределенный ответ.
Одри с утра отправилась в агентство Стормера и коротко сообщила о своих успехах. Отчет мог быть еще короче, так как ей почти нечего было рассказывать, но, по-видимому, в агентстве остались довольны, что она принялась за дело.
— Им легко угодить, — подумала она.
В три часа она постучала в дверь дома на Керзон-стрит. Ее впустила новая горничная, а Дора, что было для нее характерно, сразу принялась обсуждать все недостатки прежней:
— Она стала слишком нахальной и впускала людей, не докладывая мне об их приходе, в то время как я отдавала распоряжение никого не принимать.
Потом, вспомнив, что разговор не принял того оборота, который должен был бы принять, она схватила девушку за плечи и посмотрела ей в лицо:
— Ты простила меня, детка?
— Ну, конечно, Дора!
По неизвестной причине Одри испытывала неловкость и смущение. Она чувствовала в атмосфере какую-то напряженность, которую была не в состоянии объяснить. Быть может, ей казалось странным отсутствие Мартина. Она ожидала увидеть его, потому что примирение было неполным в его отсутствие, и было странно, что Дора не упомянула о нем и не объяснила, куда он ушел.
— Сядь, дорогая, и дай мне посмотреть на тебя. Ты не очень изменилась, нет, право, не изменилась. Никто бы не сказал, что ты на год старше меня!
Одри с изумлением посмотрела на нее.
— На год старше? — повторила она.
— По этому делу я и хотела видеть тебя. Выпьешь чаю?
— Я не понимаю тебя, Дора, — сказала Одри, не обратив внимания на предложение. — Я не старше, а моложе тебя на год.
Дора спокойно улыбнулась.
— Ты старше на год, дорогая, — сказала она. — Наша мать виновата в этом недоразумении. К сожалению, по какой-то причине, наша мать не любила тебя, и ее нелюбовь к тебе выразилась именно таким странным образом, как мы потом узнали.
— Но я всегда была убеждена, что родилась 1 декабря 1904 года, — начала Одри.
— Нет, 6 февраля 1903 года, — улыбнулась Дора. — У меня есть твоя метрика. Я покажу тебе ее.
Она открыла ящик письменного стола и вынула бумагу из голубого конверта.
— Вот оно, дорогая, «Одри-Дороти Бедфорд». Наша мать никогда не называла тебя полным именем. А Бедфорд — это фамилия первого мужа нашей матери.
Одри, пораженная, просмотрела документ.
— Мать говорила мне и говорила много раз, что ты старше меня, и помнишь, Дора, ты всегда была в школе на один класс выше меня. Если ты говоришь правду, то мой отец…
— Я сказала тебе, что твой отец в Брекуотере, но это неправда… — Дора опустила глаза. — Это мой отец был там, — тихо сказала она. — Он американец, который, приехав в Южную Африку, встретил там нашу мать, молодую вдову с маленьким ребенком. Он женился на ней через три месяца после своего приезда.
Одри опустилась на стул.
— Как странно! — сказала она. — Ведь меня зовут Одри, и у нас с тобой общее имя Дороти. Это точно так? — Она беспомощно покачала головой. — Я никак не могу поверить, что я старше тебя!
Дора с трудом удержала порыв гнева. Она хотела что-то сказать, но Одри прервала ее восклицанием.
— Я могу доказать, что я моложе! — воскликнула она торжествуя. — Наша мать говорила мне, что меня крестили в маленькой церкви в Роузбенке в Южной Африке!
В спальне над гостиной, где происходил этот разговор, Мартин Элтон слушал, прижав ухо к полу. Внезапно он побледнел. Одри Торрингтон должна быть устранена. Каким способом — ему было безразлично. Он ждал прислушиваясь, пока наконец не раздались шаги на лестнице. Тогда он поднялся и приоткрыл дверь. До его слуха донесся веселый и беззаботный голос Доры. Когда захлопнулась входная дверь, Мартин спустился навстречу своей жене.