— Выделывается перед твой сестрой.
Такое откровение поразило меня. Бросив взгляд на Рива Биллингема за рулем катера, я заметил, что он надулся как павлин. Парню было семнадцать, столько же, сколько и моей сестре.
— Это отвратительно, — ответил я.
— Кому ты рассказываешь, — усмехнулся Курт. — Он может заполучить любую девушку, какую только захочет. Но какого-то хрена позарился на эту безсисечную плоскодонку.
При мысли о том, что кто-то может смотреть на мою сестру с сексуальной точки зрения к горлу подступила тошнота. Слово «сиськи» по отношению к ней вызвало у меня желание блевануть через борт лодки.
Катер снова повернул к берегу, и тут я увидел, кого Рив реально пытается впечатлить. Вся команда по легкой атлетике и все ее болельщицы из школы находились на берегу, готовясь к массовому бою на водных шарах. Рив был их звездой по прыжкам с шестом и пропустил веселье команды, чтобы потусоваться с нами. Он выдавал финты у руля лодки, чтобы привлечь внимание своих приятелей на берегу.
Адриана выглядела обиженной, поэтому я осторожно перебрался на другую сторону катера, туда, где она сидела.
— Ты в порядке? — тихо спросил я.
Она молча кивнула. Длинные пряди темных волос, выбившиеся из хвостика, развевались вокруг ее лица.
— Этот парень — придурок, — пробормотал я.
Она пожала плечами.
— Да с ним порядок. Я просто хочу, чтобы мы могли уже пойти выпить и повеселиться. Это отстой.
Я взглянул на маму. Она сидела в объятиях шерифа, с щенячьими глазами вглядываясь в его лицо, пока он что-то рассказывал, показывая на части лодки. Моя мать всю жизнь прожила среди лодок. Ее отец был из Галвестона и работал рыбаком на коммерческом судне, и все же она смотрела на шерифа так, словно не могла отличить пропеллер от бутсы.
— Нам нужно подружиться с этими хорьками, — пробормотал я себе под нос. — Как будто такое вообще возможно.
Адриана выдохнула, и, прищурившись, повернулась ко мне.
— Нико, не порти нам все это.
Я не мог поверить своим ушам.
— Ты хочешь, чтобы мама реально это сделала? Вышла за шерифа, чтобы мы все стали одной счастливой семьей Биллингем?
Она отвела взгляд и посмотрела вдаль, на горизонт.
— Если она этого хочет... и черт, может, тогда я смогу убраться отсюда к хренам и пойти в колледж.
Адриана провела загорелой рукой по лицу в бесполезной попытке убрать пряди волос, липнущие к ресницам и губам, и снова уставилась на берег.
Я опять посмотрел на нашу маму, она смеясь откинула голову назад. Солнце светило, отбрасывая на нее блики, казалось, она будто светится изнутри. Редкий момент, когда она полностью позволила себе расслабиться. Мама льнула к внушительному телу шерифа, а он тем временем рассказывал анекдоты и смешил ее.
Все в городе считали шерифа сварливым старым ворчуном, но в то же время милым. Я никогда не видел его милой стороны. Только сварливую. Но опять же, я был не из тех детей, что располагают к себе. Я тусовался в разношерстной компании. В странной одежде, со странными вкусами. С теми, кто не носил футболок поло и не посещал молодежные кружки в церкви. С теми, кого ловили за курением сигарет и распитием дешевого пива за трибунами футбольного поля местной средней школы.
Вдруг здоровяк шериф обернулся, поймав мой пристальный взгляд. В редких случаях он обращал на меня внимание по хорошей причине, а не по плохой. Биллингем старший велел Риву остановить лодку, чтобы я мог подойти к штурвалу. На миг мое сердце забилось сильнее. Может, я ошибался насчет него. Возможно, он не считал меня никчемным. На секунду я почувствовал себя одним из его детей — сыном, которого он хотел научить управлять лодкой.
Я благодарно улыбнулся и поднялся, чтобы встать за штурвал, как только Рив сбросил скорость.
И вот тогда произошли две вещи одновременно.
Сестра решила, что пойдет к штурвалу вместо меня и подтолкнула обратно к месту. Рив увидел, что я стою близко к борту, нажал на газ и резко повернул руль влево. Показалось, что гигантский катер вращается вокруг своей оси, и не успев ни за что ухватиться, я оказался в воздухе.
Меня выбросило за борт, а от сильного удара боком о край лодки я сломал ребро и какое-то время не мог дышать. Я был так ошарашен, когда упал в воду, что начал быстро тонуть. Только благодаря быстрой реакции людей на пристани меня спасли.
После происшествия ни один из Биллингемов не навестил меня, не извинился и даже элементарно не позвонил, чтобы проверить, оправился ли я от травмы. Единственное, что я слышал, это вопрос шерифа моей маме, почему у меня не хватило ума подождать и не вставать, пока лодка не остановится.
Лежа в постели Адрианы и вспоминая это унизительное событие, я на некоторое время забыл об Уэсте. Погрузившись в такую знакомую, вызывающую отвращение, жалость к себе. Подтянув колени к груди, я вытащил подушку из-под себя и накрыл ею голову. Может, если я укроюсь от мира, это поможет мне успокоиться.
Кровать сзади прогнулась, и Уэст лег рядом. Стиснув зубы, я пытался придумать отговорку о причинах моего побега из дома.
Но он не сказал ни слова — просто придвинулся ко мне ближе и обнял за талию.
— Я не расспрашивать пришел, — прошептал он. — Просто позволь мне обнять тебя.
Я убрал подушку с головы и положил свою руку поверх его, переплетая наши пальцы и крепче сжимая их, давая понять, что он желанная компания.
Мы не разговаривали, но я больше не чувствовал себя одиноким. И это все, что мне было нужно.
ГЛАВА 20
Уэст
Когда Нико скрылся в спальне, я провел сам с собой конкретную беседу о личных границах. По каким причинам он покинул Хоби меня не касалось, скорее было просто любопытно из-за того, что именно это повлияло на дальнейшую судьбу Адрианы.
После того как Нико сбежал, шериф женился на их матери, и Адриана думала, что жизнь только начинается. Но прежде чем ей представился шанс приступить к большим жизненным свершениям, произошел несчастный случай, и она осталась одна. С двумя никчемными сводными братьями.
Возвращаясь домой с посиделок у друзей, мать Нико не справилась с управлением, и они врезались в дерево. И она, и Шериф погибли на месте, а в крови у обоих обнаружили алкоголь.
Со смертью матери все, что осталось у Адрианы — сыновья Биллингема.