— Мы не станем есть этот торт. Мы не можем. Это слишком красиво.
— О да, еще как съедим. Я умираю с голоду, а Рокс делает убийственные торты.
Я начал рыться в ящиках в поисках ножей и вилок, но Уэст повалил меня на пол.
— Какого хера? — засмеялся я, пока он пытался строить из себя ниндзя, стараясь зажать мои ноги между своими.
— Не трогай мой торт, — прорычал он и укусил меня за шею. — Или мне придется наказать тебя.
Уэст защекотал пальцами у меня под ребрами, и я, с трудом переводя дыхание, спросил:
— Обещаешь?
— Может, отшлепаю, — пообещал он знойным голосом. — По этим нежным ягодицам. Хм... с чего же начать, с павлина или со змеи? Кто хуже себя вел?
Я почувствовал, как мои щеки запылали от этого предложения.
— Если я не могу съесть торт, то что же тогда?
Уэст пригвоздил меня взглядом.
— Чего бы ты хотел, Нико?
От звука моего имени, слетевшего с губ Уэста, все тело напряглось в предвкушении. Это был чистый секс. Как, мать его, он это делал?
Приподняв бровь, я ответил:
— Чили.
Уэст громко расхохотался.
— Нет. Ни хрена подобного. Забудь об этом.
Смеясь, мы встали с пола, и Уэст подошел к холодильнику, чтобы достать то, что он собирался подать на ужин. Оказалось, что он замариновал стейки для гриля, приготовил салат и порезал миску с фруктами.
Когда все было готово, мы сели за его массивный кухонный стол. За тот самый, на котором трахались всего около часа назад.
— Ты покраснел, — поддразнил он.
— Правда? Ну, ты так плотоядно смотришь, что это заставляет задуматься, успею ли я съесть свой ужин, прежде чем ты снова набросишься на меня, — проворчал я. — Никогда больше не смогу смотреть на этот стол, как раньше.
Я любовно провел рукой по гладкой деревянной столешнице, пока Уэст посмеивался надо мной.
По негласной договоренности мы доели в тишине и оставили грязную посуду на потом. Уэст потянул меня в гостиную на диван и укрыл нас обоих одеялом.
— Татуировки, — напомнил он мне.
Как будто я был в силах забыть.
Я начал рассказывать ему о своем первом путешествии на Запад, когда покинул Хоби. Как потратил большую часть накоплений на автобус до Сан-Франциско в надежде, что в городе найдется работа для подростка-гея. Я не имел представления куда податься, чтобы быть в относительной безопасности в моей ситуации.
Но прибыв в Сан-Франциско, обнаружил, что все совсем не так, как я себе представлял. Само-собой.
— В конце концов я все осознал, — объяснил я. — Прибился к кучке бездомных взрослых, которые объединились, чтобы присматривать друг за другом. Они пытались защитить меня, но не могли прокормить, раздобыть одежду или что-то необходимое. Я совсем отчаялся и убедил себя, что достаточно возбужден, чтобы отсосать кому-то, так почему бы не срубить за это бабла?
Я поерзал на диване, чтобы не смотреть на Уэста. Обхватив рукой поперек груди, он притянул меня к себе и устроился позади под одеялом. Скользя пальцами по волоскам на его предплечье, я продолжил рассказывать:
— Поначалу все было не так уж и плохо. В основном я боялся подхватить какую-нибудь заразу, поэтому был очень осторожен с презервативами и все такое. Соглашался только на оральный секс так долго, как только мог, но потом... ну, кое-что случилось.
Я почувствовал, как тело Уэста напряглось за моей спиной, и понял, что он не захочет больше слушать подробности моего пребывания на улице. Блядь, да я и сам не желал их слышать.
— Короче, я встретил Гриффа и надрал ему задницу, чтобы он не попал в такую же переделку. Там был хороший полицейский, Брэди, он был очень милым и в конце концов устроил Гриффа в этот замечательный молодежный приют, не похожий на другие. Там он и познакомился с Мэрианами, и они взяли его к себе, а потом усыновили.
— А как насчет тебя? Ты не хотел этого? — спросил Уэст.
— Нет уж, нахер. Мысль о том, что кто-то, будь то родители, отчимы или опекуны, будут указывать мне как жить сводила с ума. Ни за что. Так что я вроде как был одной ногой в приюте, а другой на улице. Вот так я и познакомился с парнем по имени Донни Джессап.
Вспомнив этого человека, я тут же почувствовал, как щупальца неуверенности крадутся по краям сознания.
— Кто этот Донни? — поинтересовался Уэст.
— Один богатый парень, гораздо старше нас, которого Грифф прозвал Ричард Гир. Не то чтобы он был так же красив, как актер, но он тоже разыграл передо мной карту «желание изменить жизнь проститутки». Только произошло все не так романтично, как в фильме.
— Что случилось?
— Все началось с того, что однажды вечером он заметил меня возле клуба с клиентом. Тот затащил меня в переулок, но прежде чем что-то случилось, Донни подошел и велел парню убираться. Я был слишком ошеломлен его дерзостью, и поначалу никак не отреагировал, но мой клиент успел смыться. Придя в себя, я рявкнул на него за то, что потерял деньги. Никогда не забуду, как он достал бумажник и вытащил хрустящую стодолларовую купюру.
Уэст неодобрительно хмыкнул, и я почувствовал, как его руки сильнее сжались вокруг меня.
— Он так отличался от всех, кого я когда-либо знал. Сказал, что не хочет никаких сексуальных услуг. Только пообедать со мной в закусочной неподалеку. Я умирал с голоду — честно говоря, подростком я всегда был голоден, — поэтому согласился, с легкостью. Мы сидели и разговаривали часы на пролет. На самом деле, говорил в основном он. Когда он впервые подошел ко мне в переулке, на нем был модный деловой костюм. Но как только мы оказались в хорошо освещенной закусочной, я увидел, что он весь в татуировках. Они выглядывали из-под воротничка и манжет, я был заинтригован. Оказалось, он владелец тату-салона, я проходил мимо много раз и знал об успешной репутации этого заведения.
Я переплел свои пальцы с пальцами Уэста и поцеловал костяшки. Он не сопротивлялся.
— В конце концов он сделал мне предложение. Если я позволю ему использовать свое тело и практиковаться в татуировках, он разрешит мне остаться в подсобке магазина на несколько ночей, купит одежду и всякую мелочевку. Я был в шоке. Ни за что на свете мне не могло так подфартить. Он даже сказал, что я могу выбрать место, где будет татуировка, хоть я и не мог выбрать сам дизайн. Я подумал: ну и какое мне на хер дело? Скажу набить татуху на спине и никогда не увижу эту хуету.
Я выдохнул и попытался успокоиться. Одно воспоминание о Донни выводило из себя.
— Я не знал, что это символ банды. Донни наняли, чтобы наколоть знаки отличия для новых членов, и он боялся налажать, следовательно, возникла необходимость в практике на человеческом теле. Как только я узнал, что это такое, то потребовал, чтобы он перекрыл ее чем-нибудь другим. Он согласился. Конечно, если только я позволю ему попробовать еще пару рисунков на мне. Я пошел на это. Он продолжал предлагать мне все больше и больше никчемных материальных благ в обмен на то, что я позволю ему практиковаться на себе, и как только я получил несколько татуировок мне просто стало наплевать. Я был зачарован процессом и захотел сам научиться. К тому времени мы уже спали вместе, и он разрешил мне жить в подсобке на постоянной основе.