В один миг, бросившись в мою сторону, Михаил впечатал меня в стену. Его окровавленная ладонь впилась своими ногтями прямо мне в горло, перекрывая дыхательные пути. Несмотря на болезненную худобу, мужчина был на удивление силен: его крепкая хватка полностью обездвижила меня. В другой раз я, вероятно, смогла бы вывернуться или хотя бы оттолкнуть его, но теперь, когда его безобразное лицо нависало в нескольких сантиметрах, меня словно парализовало.
– Что вы с ними сделали? - бешено вскричал Михаил, сжимая мое горло, - Где мои жена и дочь?!
– У вас нет дочери...- еле слышно прошептала я, каменея от ужаса, - И никогда не было. Только два сына...
– Это ложь! Все это ложь! - отчаянно завопил мужчина, трясясь всем телом, словно в лихорадке, - Моя дочь, Аника...Ей всего восемь, всего восемь, она совсем малышка...
– Мне очень жаль, - прошептала я, задыхаясь, - Мне о ней ничего неизвестно...
Истошный крик мужчины был похож на вопль отчаяния.
– Она мертва, - мучительно выдавил он, - Я знаю это, чувствую. Так же, как я сам и так же, как и вы! Вы мертвы уже несколько лет!
Его пальцы сильнее впились мне в глотку, царапая кожу: из последних сих я жадно, урывками хватала глотки воздуха.
– Я - мертва?
– Это иллюзия, - словно в трансе повторил Михаил, - Вас тут нет, и меня тоже...Это все пытки. Наши души, они страдают...Грани живого и мертвого почти стерлись, осталось совсем немного....
С усилием втягивая в себя слабые потоки кислорода, я уже с трудом разбирала его судорожные бормотания. Все краски словно разом потухли на несколько оттенков, и перед глазами поплыли черные круги.
– Это все наследник тьмы...- эхом отозвался дрожащий голос мужчины, - Это он мучает нас, сводит с ума. Наследник тьмы рожден, чтобы умереть...
Чувствуя, как от нехватки воздуха слезы застилают мне глаза, я обессиленно обмякла в его руках. Кровь шумела в ушах. Заходясь в безумной агонии, мужчина бормотал что-то еще, но я уже не могла разобрать слов. На мгновение дернувшись, его обезображенное лицо перекосило от боли и...изумления, и в следующий момент он, резко отпустив меня, замертво рухнул на пол.
За его спиной, тяжело дыша и держа в руках тяжелую железную балку, стоял Алик Хейзер. Его волосы были взъерошены, а лицо пылало от возбуждения.
– Ты в порядке?- спросил он, подняв на меня испуганный взгляд.
Я попыталась ответить, но в следующий момент ноги предательски подогнулись, и я упала на колени, жадно хватая ртом воздух и заходясь в истошном кашле. Отшвырнув балку, Алик бросился ко мне. Положив руку мне на спину, он не отрывал от меня взволнованных глаз до тех пор, пока я не набрала достаточно кислорода в легкие и из последних сих, приподнявшись на локтях, изнеможденно облокотилась спиной на стену.
– Он сказал, что я мертва, - сглотнув, прошептала я, - Он узнал меня, но сказал, что я умерла несколько лет назад...
– Да, а еще он сказал, что он не Михаил Перх и вместо двух сыновей у него дочь, - равнодушно констатировал Питер Адлерберг, показавшись в дверном проеме, - В этом и заключается безумие, Мария. Люди видят то, чего нет и верят в то, что никогда не происходило...
Бесстрастно склонившись над телом мужчины, парень приложил два пальца к его горлу.
– Пульса нет, - сказал он, обратившись к Алику, - Похоже ты его укокошил.
Встав, Адлерберг отряхнулся от мнимой пыли на светлой рубашке и отвел плечи назад, разминая спину.
– Поздравляю, минус один свидетель с Мельниса.
Бросив сконфуженный взгляд в сторону мертвого тела, Алик едва заметно вздрогнул.
– Он уже давно был мертв. Я лишь убил лишь то, что от него осталось.
– Может и так, - отозвался Питер, и всего на секунду в его голосе послышалось эфемерная грусть, - Может и так.
– Мне очень жаль, - еле слышно прошептала я, смотря на Алика с бесконечным сожалением, - Я думала, что смогу достучаться до него. Надеялась, что, вспомнив меня, он сможет вспомнить что-то еще.
– Я знаю. Это не твоя вина, - выдохнул парень, поднимаясь, - Мне не следовало приводить тебя сюда. Мы уже давно поняли, что он не в себе. Я должен был предвидеть, что он не безопасен.
Пытаясь скрыть легкую дрожь в руках, он сунул их в карманы и отвел глава. При мысли о том, что он молчаливо корит себя в смерти Михаила, у меня защемило сердце. Питер бросил на друга проницательный взгляд исподлобья.
– Уходите, - коротко велел он, отвернувшись, - Я разберусь.