— Или: «Из жизни ЧЛЕНстоногих».
— Тогда уж давай проще: «Путь самца. Перестройка».
— Правильно! Только тогда уж — «перезагрузка». Даже название наталкивает на размышления. Я бы такую книгу обязательно купил и прочел.
— И читал бы ее в гордом одиночестве.
— Не читал бы, а писал бы, и не один, а с тобой, моя необъятная любовь!!! У меня есть ее дневник, приходи — будем вместе разбираться.
— Читать чужое аморально.
— А мы ей заплатим, и все будет не просто порядочно, но еще и всем полезно. Я ей звоню по несколько раз на дню, но она чего-то трубку не берет.
— Даже если мы получим разрешение, ничего путного все-равно не выйдет, кроме траты времени. Она ведь живет не в ладу с природой, все инстинкты перепутаны. А в нас они заложены в определенном порядке: сначала — пищевой, нам надо есть, иначе умрем. Потом — оборонительный; человеку нужна норка, где он может прятаться, чтобы его самого не скушали. Потом — личностной значимости, мы ведь живем в обществе. И, наконец, последний — сексуальный. Заметь, этот, на твой взгляд самый главный, — в самом конце.
— И чё?
— «Ичё» по-китайски жопа! Ничё! Удовлетворяя сексуальный инстинкт в ущерб первым трем, рискуешь потерять все. Трансуха твоя ведь с хорошей работы ушла, где ее на «вы» и по имени-отчеству называли. Пришла туда, где нет не только отчеств, но и вместо имен клички. Кстати, какое у нее в клубе было погоняло?
— Самое сказочное — Дерьмовочка.
— Вот видишь! Когда законы природы ставятся раком — все идет через задницу. Из круга интеллектуальной аристократии она переместилась в ряды кабацкой дерьмократии.
— Не имя красит человека, а человек имя!
— Зачем нам писать дерьмокнигу? И так все книжные магазины ими завалены. Добавим в говняный список еще одну жопушку (не то мужскую, не то женскую)?
— Жопа интернациональна. К тому же мы будем смотреть на этот вопрос с обратной стороны. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю-понимаю…Давай лучше напишем про Париж.
— Вот, кстати, о Париже. Во всех языках он звучит как «Пари», и только по-русски с «ж» на конце, потому что в России всегда и все делали через жопу. Даже когда во всем цивилизованном мире была распространена смертная казнь через повешение, в России все равно сажали на кол!
— Вот я и говорю, давай двинем поближе к цивилизации и напишем книгу, например, о Китае.
— Я сейчас про Индию пишу.
— Вот и дерзай. Там должно быть полно приключений!
— Конечно. Акулы с барракудами, буддисты с «камасутрами», пираты с якорями, русалки с дикарями, бабы нагишом и хиппи с гашишом… А хочется написать о глобальном.
— О жизни, прожитой через жопу?
— Заметь, сейчас про жопу сказала ты!
— А как, скажите, иначе можно назвать существование человека, который настолько себя не любит? Менять пол — крайняя степень ненависти к себе. Что может рассказать интересного тот, которому все опостылело? Кому хочется стереть из реальности даже свою сущность?
— Но признать, что хочешь ее стереть, а потом воплотить замысел и «родиться заново» очень сложно. Разве непонятно?
— Понятно. Только читать о таком подвиге скучно.
— Неправда! Это смотря как написать!
— Как ни пиши, все псу под хвост.
— Ты опять про жопу? Пошли хотя бы для разнообразия на…
— Вся жизнь на хуй… кстати, неплохое название.
— Отличное. Только тогда уже «Жизнь после хуя».
— Тогда уже «Хуевая жизнь, или Пиздатое существование».
— «Банани и персики» — репортаж с петлей на хуе…
— Я не поняла, ты серьезную книгу собираешься писать?
— Конечно, кто же шутит с такими вещами? Только писать мы будем вдвоем, и, по-моему, мы уже начали.
— Правы были большевики, что нельзя отдавать искусство в руки евреев: они все доведут до абсурда…
Мата Хари
Жена стала замечать, что муж перестал обращать на нее внимание.
Надела противогаз и спрашивает благоверного:
— Ничего не замечаешь?
— Брови, что ли, выщипала?
…Я становлюсь внимательным и подозрительным.
Превращаюсь в хитреца-изобретателя.
Я мог бы давать советы Штирлицу, сериал про которого смотрит вся страна.
У меня улучшился слух: сидя в квартире на нашем пятом этаже, слышу, как внизу открывается дверь подъезда.
В женских штучках становлюсь более изощренным, чем сами женщины. Вчера смастерил искусственные ресницы из старого мутонового воротника. Отрезал две узкие полоски, пощипал их, завил на карандаш и накрасил тушью. Приклеить решил на клей для дерева, найденный в отцовском ящике для инструментов… И приклеил бы, даже не задумавшись о том, что глаза могут НАВСЕГДА остаться склеенными… Помешало возвращение отца из рейса.