– Это ты во всём виновата, стерва! Только ты!
Докуренная сигарета обожгла пальцы и полетела в сторону лифта. Туда же отправился и мобильник.
– Ни одной приличной девки под Новый год! Хотя, может с неприличными дела обстоят лучше?
Никотиновый дурман привычно подкручивал слегка нетрезвые мысли, заполняя собой пространство сознания, выгоняя из него образ заточённой в лифте Наташи.
***
Дрожь по всему телу. Тонкие струйки воздуха. Веки тяжёлые. Слипшиеся, словно «ёлочки», ресницы. Мурашки.
– Х-хват-тит… Пож-жал-луй-с-с-та.
Но ты продолжаешь щекотать своим холодным дыханием – безжалостный! Я пытаюсь окунуться поглубже в колючую шерсть, не помогает, ты находишь меня снова и снова, выманиваешь фальшивой приторностью своего голоса. Мороз от кончика носа по щекам стекает под свитер, липкими ладонями хватая замёрзшую кожу, покрывая меня ледяной коркой. Силюсь открыть глаза, оттолкнуть тебя, но словно безвольная снежинка тяжелею, опускаясь ближе к земле.
– Дев-вять, в-во-с-сем-мь…, – паузы всё длиннее и длиннее, время тоже замёрзло. Нас с ним законсервировали до лучших времён. Время и я подвешены в пространстве.
– … с-сем-мь, – одними губами, растрескавшимися от холода. Резкий обрыв, падение и вновь зависли. Судорожный выдох. Колечки пара. Ещё тёплая. Ещё доказываю тебе, что не замёрзну окончательно. Но ты настырный. Твоё дыхание вновь до судорог доводит моё тело. Твой лёд вновь покрывает меня коркой.
«Не сплю, не сплю…», – я продолжаю твердить одно и то же, не замечая, что губы уже перестали размыкаться, а пальцы онемели и совершенно не согревают обмякшее тело.
– Эй, кто здесь?
Голос из неоткуда. Мягкий. Убаюкивающий. Тёплый. Побольше бы тебя, Голос. Здесь так много холода, просто вечная Мерзлота! Заходи, Голос. Заходи весь! Ты спрашиваешь: «кто здесь?». Заходи – посмотри сам. Здесь есть Никого. Только Мерзлота и Никого. Кто мог оставить здесь несчастного Никого? Только Андрей. Андрей, ведь только ты. Ведь это ты?
– Ан-ндр-рей? – губы едва-едва, но вновь приходят в движение. Мне кажется, я даже на мгновение приоткрыла глаза, от чего сразу пропали и Мерзлота, и Никого, осталась только Таша.
– Андр-рей, эт-то т-ты? – надежды мало, но ведь новый год – время чудес. Отчаянно хватаюсь за мысли о тебе, чтобы оставаться в сознании.
– Погоди, погоди… помогу, – обрывками долетает до меня Голос. Тёплый. Убаюкивающий. И вновь провал.
4. Лом и дверной барабанщик
Скатерть. Приборы. Фарфор. Свечи. Чулки на полку искусственного камина и огоньки на ёлку. В жизни пожилой дамы так мало тепла. Отбивные. Заливное. Пироги. Мандарины. Но сегодня будут гости, и от этого в квартире не только тепло, но и светло. Часы ещё и не думают бить, но в предвкушении начинаем обратный отсчёт:
– … девять, десять, одиннадцать, ДВЕНАДЦАТЬ! – радость как в детстве и аплодисменты из-за чего не сразу до слуха доносится стук в дверь. Взгляд на часы: без десяти одиннадцать.
– Иду, уду, – мелодичный напев разносится по квартире.
Затвор. Щелчок замка. Звяканье цепочки. Тёплая улыбка и…
– Мама! Мне нужен лом! – обеспокоенный взгляд потерянно блуждает по квартире, не задерживаясь ни на чём.
– С наступающим, сынок, – беспокойство передаётся моментально и ступор свинцом наливает ноги, не давая сыну покинуть лестничную площадку.
– С наступающим, мама, – быстрый поцелуй в макушку и вот он уже мечется по прихожей.
– Да в чём дело? Случилось, что? – беспокойство щемящим комочком в груди и машинально хватаюсь за сердце, но уж очень картинно это выходит, – Боже! На тебя что? Напали?!
Он даже замер на секунду. Смерил меня уже не таким обеспокоенным, но даже насмешливым взглядом и улыбнулся, но всё же как-то нервно.
– Мамуль, ну прости, что я так. Ну, что веду себя как помешанный. С новым годом, дорогая моя!
И он просто стиснул меня в своих богатырских объятиях, тёплых и таких ещё по-детски милых. Вернулся на площадку. Оказывается, там подарки припрятаны. Но вручает их мне вновь с беспокойством во взгляде.
– Что-то с Олесей?
Отрицательно мотает головой.
– Если вы окончательно расстались, ничего страшного в этом нет, она всё равно мне никогда не нравилась.
– Мама, да причём здесь ты. Я же с ней живу! Извини, в общем-то, дело вовсе не в ней.
Не в ней так не в ней, мне-то, действительно, что за дело?
– Ну, что, к столу? – улыбка самая тёплая, мне ведь и, правда, без разницы с кем, лишь бы счастлив был.
– Мам, ты не понимаешь? Мне нужен лом.
Он сам-то понимает себя? Новый год, а он заладил «лом, да лом»!
– Да объясни толком!
– Некогда! Так есть лом или нет?