Он делает рывок, чтобы освободиться, применяя нечеловеческую силу и скорость. Ему удаётся вырваться. И вместо того, чтобы сбежать, он тратит драгоценное время свободы на то, чтобы вновь вцепиться в горло девушки зубами, пронзая уже израненную кожу.
Горячая жидкость потекла по его горлу, даря ни с чем несравнимый экстаз. В этот раз он не просто питается, утоляя голод. Он пробует, пытаясь разгадать её обладательницу.
Он прожил уже около века, ничтожно мало для такого существа, как он, но достаточно, чтобы понять то, что кровь девушки ощущается по-другому. Нежнее. Слаще. Экзотичнее. Опьяняюще. Будто наркотик.
Прежде чем к нему приходит понимание, его спина буквально разрывается от боли. Он вновь оказывается прижатым к стене. Тело немеет и прекращает слушаться.
– Я знаю, кто ты, – с ненавистью сквозь зубы говорит он, смотря прямо в глаза тому, что заняло место девушки.
Насмешка искривляет её губы с кораллового цвета помадой. Она молчит, не обращая внимания на искажённое гневом лицо парня. Она сосредоточена на иголке шприца, который воткнула в заднюю сторону шеи парня.
– Тебе не сойдет это с рук. Они найдут тебя, – вялым голосом шепчет он, медленно оседая на асфальт. – Но всё может измениться. – Он закрыл глаза, а когда открыл, они вновь стали человеческого цвета – светло-голубыми. – Если ты отпустишь меня… я сделаю так, что ты получишь то, о чём так мечтаешь.
Девушка замирает на время, неестественно склонив голову набок. Она прислушивается, обдумывает, взвешивает. Затем её улыбка становится шире, маниакальной, когда она вынимает шприц из задней стороны шеи парня, закрыв иголку колпачком, засовывает в карман кожаной куртки.
Слабость проходит, силы возвращаются. Глаза парня становятся темнее ночи. Он готов напасть, но не может. Энергия вновь покидает его тело. Он немеет. Идеальное лицо искажает ужас.
– Что ты со мной сделала, чертова су…
Он не успевает договорить. Ощущение, будто его тело горит изнутри начинает усиливаться. Проклятье опаляет его трепещущееся сердце, в которое девушка всадила деревянный кол.
– Вампиры никогда не примут тебя в свои ряды, – прохрипел хищник, самодовольно глядя на своего убийцу, прежде чем окончательно сгореть, превратившись в прах.
***
Она довольна. Пьяна ощущением силы и власти. Никто и ни что не сможет её удержать. Ничьи слова не смогут ранить её. Сейчас она – та, кто ранит, та, кто причиняет боль и страдания, та, кто мстит.
Терпкий, исключительный аромат крови защекотал её ноздри. С противоположной стороны улицы, она видит жертву, одиноко семенящую в ночи.
По телу девушки пробегает дрожь желания.
Просыпается голод.
Первобытный. Яростный. Неконтролируемый.
Внутри неё всё сопротивляется, сдерживает её, повиливает ей.
Человеческая половина подавляет её.
И прежде, чем дать завладеть собой, она мгновенно оказывается позади молодой рыжеволосой женщины, чей запах крови приманил её…
[1] Эндорфин – один из гормонов радости и удовольствия.
Глава 2
Кассандра
Поздней ночью Сандра возвращалась домой. Шелковое короткое чёрное платье обтягивало её женственные формы. Запахнув кожаную куртку и повязав лёгкий кораллового цвета шарфик, она скрыла кровавые пятна и полу-зажившие раны в области шеи. Ей не хотелось быть подвергнутой лишнему допросу со стороны любопытных сожителей.
Она грустно вздохнула, посмотрев на свой дом. Он был частью таунхауса[1] и стоял на углу, будто вытесненный остальными двухэтажными домами. Он напоминал «изгоя» не только своим расположением, но и внешним обликом. В отличии от остальных домов его фасад не менялась со времён постройки, поэтому он казался старым, визуально уменьшенным из-за кирпичной отделки. Все недостатки дома перекрывала маленькая арендная плата. По этой причине Сандра и выбрала его из всех найденных.
А ещё он был единственным, в чьих окнах был всё ещё включён свет. Будто маяк, который всегда будет гореть для неё в неприглядной тьме ночи.
Девушка открыла дверь ключом. Войдя внутрь, закрыла её на засов и повесила ключи на крючок. Разувшись, она прошла в гостиную и сразу же натолкнулась на влюбленную парочку, расположившуюся на мягком коричневом диване. Они страстно целовались, позабывшись в объятьях друг друга, и даже не заметили гостью.