Когда вылезли из автобуса, все были крайне удивлены, так как, кроме старых бараков, здесь никаких домов не было. Однако всей гурьбой зашли в первый попавшийся барак. Впечатление было ужасное. Темный длинный коридор, по обе стороны двери. Воздух спертый. Постучали в первую дверь. Открывает немолодая женщина, спрашивает:
— Чего надо? Кто вы такие?
— А вы кто? — спрашивают ребята.
— Да вот, работаю в третьем механическом.
— А где муж?
— Муж на фронте, а что?
— Хотим посмотреть, как живете.
— Вот, смотрите!
Вдоль одной стены клетушки четырехъярусные полати, на полатях ребятишки. Темно. Ребят пятеро.
— Где же вы сами-то спите?
— Здесь же и сама сплю. А самый малый в корыте. — И женщина выдвинула из-под нижней полки полатей корыто, в котором лежал годовалый ребенок.
Лихачев назвал себя:
— Я директор завода.
Женщина к этому времени находилась в истерическом состоянии и начала страшно ругать его.
— Директор, главное. Хорош директор! А ясли где? Думаешь, война все спишет?!
Распрощавшись кое-как, все вышли из комнаты. В коридоре Лихачев спросил:
— Ну что, пойдем в другие комнаты?
— Нет, все ясно, — отвечали молодые специалисты.
— Ну так как же с квартирами для вас будем решать? Подождете до конца войны? — спрашивал Лихачев по дороге к автобусу.
— Подождем! Подождем! — отвечали ребята.
— Я так и думал, — говорил Лихачев, по очереди обнимая ребят. — Подождем, дорогие вы мои. Да! Немного подождать придется!
Так рассказывал Владимир Васильевич Мошкаркин о «выборе квартир» в 1943 году.
Историй этих было у него множество, и каждая из них рисовала директора завода с новой, неожиданной стороны.
Однажды после очередной игры футболистов «Торпедо» с противником, которых все считали «слабаками», но которым зисовцы «продули», Лихачев собрал команду футболистов у себя в кабинете.
Ребята были подавлены проигрышем.
Больше всех переживал неудачу капитан команды, который сидел, низко опустив голову, и все время причитал:
— Надо же так слететь, надо же!
Действительно, после этого проигрыша команда «Торпедо» и в самом деле «слетела» со своего довольно высокого места в турнирной таблице.
Лихачев всячески успокаивал ребят, подбадривая, шутил, говорил, что это не «по-спортсменски», так переживать проигрыш, а что касается положения команды в турнирной таблице, то на это вообще не следует обращать внимания.
— Вот я в сороковом году летел с министра, — говорил он, — это как с тридцатого этажа. А тут ничего. На одну-две ступеньки ниже стали… Подумаешь!
3
Своих симпатий к футболу и к спорту вообще Лихачев не скрывал. Игры заводской команды «Торпедо» он старался никогда не пропускать. Когда удавалось выкроить час-другой и выбраться на стадион, непременно делал это в сопровождении друзей и обязательно брал с собой дочку.
В семейном альбоме Лихачевых много фотографий, на которых Иван Алексеевич спят то на лыжной прогулке, то на стадионе, в трусах и майке.
Анна Николаевна в своих воспоминаниях о Лихачеве рассказывала, как он очень любил кататься на коньках и привез из Норвегии ей и себе коньки.
«…Мы с ним вместе ходили на каток, там познакомились с Яковом Мельниковым, чемпионом мира по скоростному бегу на коньках. Любил Лихачев плавать, дружил с известным пловцом Н. Сухоруковым».
Именно при Лихачеве были построены заводской Дворец спорта и стадион, представлявшие собой крупнейшие спортивные сооружения столицы того времени.
Любопытен и характерен такой факт.
В 1949 году, когда проводилась подготовка к празднованию 25-летнего юбилея завода, снимался документальный фильм, посвященный заводу, Иван Алексеевич, знакомясь со сценарием этого фильма, предложил его автору обязательно включить кадры игры «Торпедо» на Кубок СССР,
Это были сцены «победного гола», и когда «качали» капитана команды Пономарева, и когда председатель Комитета по физкультуре Романов вручал Пономареву хрустальный кубок.
Глава пятьдесят третья
1
Победа Советской Армии под Сталинградом означала коренной перелом в Великой Отечественной войне.
Наступательные операции нашей армии, кроме увеличения выпуска вооружения и военной техники, требовали и увеличения выпуска автомашин.