Главный инженер Лялин предложил принять этот вариант. Но главк решил завод не останавливать, зато снизить программу, чтобы дать время на освоение. Таков был расчет видных инженеров главка.
Казалось бы, снижение программы должно было облегчить задачу. Но, как это ни странно, именно снижение программы поставило в тупик начальника механосборочного цеха Фому Семеновича Демьянюка.
Снижение программы потребовало соответственной урезки фонда заработной платы, а снижать заработную плату рабочих не позволял Кодекс законов о труде.
В поисках выхода из положения Фома Семенович перессорился буквально со всеми экономистами и юристами и с главным инженером завода.
Наконец было подсчитано, что при известном заделе моторов и коробок скоростей механосборочный сумеет справиться с перестановкой оборудования и с освоением новых агрегатов без остановки главного конвейера.
Необыкновенно?!. Работники главка не поверили.
Лихачев тоже не поверил. В свойственной ему образной форме он сразу же обрушился на Демьянюка.
— Да это акробатика какая-то! — воскликнул он. — Я пока не циркач и слушать твои глупости не желаю. Что это значит — нам невыгодно? В толк не возьму. Терпеть не могу этого подхода к делу. Выгодно, невыгодно. Мы не мелкие лавочники какие-то…
Все же, немного поостыв, он внимательно выслушал все соображения Фомы Семеновича.
— Мы иначе поступить не можем, Иван Алексеевич! — твердо и со страстью говорил Демьянгок. — Снижение программы нам не только не помогает, а ставит нас в тяжелое положение. Если же остановить совсем конвейер, то заранее можно сказать — будет скандал. Пожалуйста, Иван Алексеевич, посмотрите, что у нас получится.
И Фома Семенович представил свои расчеты. Директор и начальник цеха просидели несколько вечеров подряд за подсчетом потерь. В конце концов Лихачев согласился попробовать перейти на новую марку, не останавливая конвейера и не снижая программы.
Это и было рождением нового принципа, новой системы.
Когда из главка вновь позвонили на завод и спросили, когда Лихачев собирается приступить к освоению повой конструкции, Лихачев со свойственной ему смешинкой победителя сказал:
— Уже освоили, перешли на новую марку!
2
Для всего советского народа 1933 год был первым годом второй пятилетки. Для автозаводцев и Лихачева он был еще и годом освоения проектной мощности завода. После первой реконструкции коллектив завода перевыполнил годовой план выпуска АМО-3 и вплотную подошел к отметке 95 процентов проектной мощности. Лихачев неустанно говорил, что основной задачей коллектива в эти дни является полное, стопроцентное освоение проектной мощности, снижение себестоимости и повышение качества машины АМО-3.
В июле 1933 года начался автопробег машин АМО-3 по сложному маршруту: Москва — Горький — Ташкент — Каракумы — Хива — Красноводск — Баку — Тбилиси — Владикавказ — Ростов-на-Дону — Харьков — Москва.
Материалы пробега были изучены на заводе и использованы при проектировании ЗИС-5.
Первые, опытные машины ЗИС-5 были собраны 26 июля 1933 года. В отличие от АМО-3 эти машины имели большую грузоподъемность, более совершенную конструкцию коробки передач, карданного вала, тормозов, большую мощность двигателя и больший объем радиатора.
Их тоже отправили в автопробег по маршруту Москва — Гомель — Чернигов — Киев — Новочеркасск — Днепропетровск — Харьков — Курск — Орел — Тула — Москва. Командиром и председателем технической комиссии пробега был назначен главный инженер завода Владимир Николаевич Лялин.
По требованию Лихачева в этом автопробеге впервые в качестве водителей участвовали женщины.
В заводском архиве сохранились стенограммы выступлений Лихачева на техническом совещании завода от 19 октября; партийно-хозяйственном активе завода — 31 октября; общезаводской конференции — 13 декабря и расширенном пленуме парткома завода — 20 декабря 1933 года.
Вот несколько выдержек из этих стенограмм.
Техническое совещание завода от 19 октября 1933 года.
Лихачев: «Товарищи! На сегодня у нас будет такой порядок: поменьше беллетристики о том, как катались, а побольше конкретных замечаний и технически грамотных выводов о том, как наши машины пережили высокую жару и пески Каракумов, а также бездорожье Днепропетровска… Надо, чтобы Фома Семенович по разобранным машинам сам нутром прочувствовал качество этих машин…»