— Росичи идут! Князь Острозор спешит на помощь!
Этого было достаточно, чтобы уличи собрались с духом, а утригуры потеряли и то, что имели. Потому что не только слышали, но видели: на них идут свежие ряды антской силы, и идут не от реки — перекрыли собой тот единственно возможный путь, который пусть и был ненадежный, все же, позволял в случае безысходности пробиться к Днепру, а там — и за пороги. Таким было повеление хана или без хана понимали: теперь вся надежда на собственную ловкость и на быстрые ноги коня. Кто пробьется до леса или оврага и сумеет смять лучников, которые прыскали до сих пор стрелами, тот и спасется. Поэтому и спасались кто, как мог.
XXII
Главный муж земли Трояновой, именуемый Мезамиром, имел завидный для таких, как князь Добрит, возраст — всего двадцать четыре года имел за плечами. Но он имел, кроме завидного возраста, еще душу: был, как и все анты, высокий и статный, и в отличие от многих — в беде добродетельный собой. А еще уверенный в себе, наделенный не по летам смелым и гордым умом. Тогда еще, когда был жив его отец, прославленный добрыми делами Идарич, пошел как-то старший сын вместо больного главы рода на созванный князем совет мужей и сразу же запомнился всем. Так как мудро повел себя среди старейшин и не уронил своей мудростью отцовой чести. Пока анты растили хлеб и заботились о твердынях на рубежах своей земли, опасаясь, прежде всего, вторжения аваров, каган аварский собрался с мыслями и решился побеспокоить их не только татьбой, которая стала уже притчей во языцех, но и странным, если не больше, посольством: желает, чтобы младший брат Калегул женился на княжеской дочери на Дулебах Данаей.
Услышав это, князь Добрит не знал, как быть. Дочь у него солнцу подобна. Отдать такую за обрина, живущего татьбой и является первым среди всех татей, почитающий жену за рабыню, все одно, что утопить собственноручно в реке. И ссориться с грозным Баяном тоже не хотелось. Откажешь такому — может пойти на антов всей ордой.
Не сказал послам аварским «нет», и не сказал «да». Сослался на то, что должен подумать, посоветоваться с дочерью, а тем временем созвал на совет главных своих мужей и велел мужам:
— Ищите спасения. Мой ум помраченный бедой, что грядет в мое жилище, я не способен найти.
Загомонили мужи. И жаловались не меньше, чем князь, и сочувствовали князю, а доходило до совета — разводили руками и говорили: не ведают, какое из двух бед хуже: когда отдадут князеву дочь в неволю к обрам или когда вынуждены будут биться из-за нее с обрами.
Тогда не кто иной, именно он, Мезамир, встал и обратился к членам совета с такой речью:
— Если князь и его люди считают достойным прислушаться к слову молодого среди них, я посоветую, что поделать.
— Говори его, свое слово, — спохватился князь, а вслед за ним закивали седыми головами и мужи.
— Мой совет такой, — и вовсе приободрился, воодушевленный этим, молодец, — сказать обрам, что князь Добрит соглашается отдать дочь свою за брата Баянова и одного из наиславнейших предводителей в его роде, а вместо княжны Данаи подставить Калегулу и всем, кто будет делать смотрины, отвратительных из девиц, что есть на Волыни или вне Волыни. Этого, думаю, должно хватить, чтобы брат кагана отвернулся от княжны, а у самого кагана не имелось оснований быть в гневе на антов.
Мужи отмалчивались момент-другой, наконец, заспорили. Одни говорили, что это не спасет, каган разгадает обман и вскипит гневом, другие нашли в себе мужество остановить их упреком: присоединяйтесь к этому совету, если своего не имеете, не видите, разве, в нем есть смысл.
Сразу трудно сказать, чей возьмет верх. Но мало-помалу прояснилось. На сторону Мезамира встали мудрые, и, что наиболее важным было, пожалуй, за его совет ухватился и сам князь. Все случилось так, как и предполагал Мезамир: сваты провели смотрины и след их простыл, а старый Идарич переселился вскоре из земли Дулебской на вечнозеленую поляну острова Буяна, юного мужа из рода Идарича признали достойным отца своего и приняли в круг княжеских советников.
Не забыл о Мезамире и князь Добрит. Ведал или не ведал он: между Данаей и Мезамиром давно идет к любви, однако не ограничился тем, что оставил его в числе мужей думающих, поставил вскоре стольником на место прославленного в родах дулебских его отца — Идарича. И Мезамир не заставил князя сомневаться в себе: подождал, пока пройдет год после смерти отца, и стал любимым мужем Добритовой Данаи.