Аккуратно спустив ступни на скрипучие половицы, Тимофей потянулся, давя в себе зевок, и быстро оделся. Воровато озираясь, словно задумал какую-то пакость, он прокрался мимо печи, подхватил с пола кеды, и шмыгнул на крыльцо, с величайшей осторожностью прикрывая за собой дверь. Сев на ступеньки у входа, Тима обулся, что было достаточно легко, поскольку он никогда не развязывал шнурки. Предстояло обстоятельно подумать, чем занять день. Если поспешить и добежать до речки, то, возможно, еще удастся застать, как работники конюшен приводят попоить и искупать лошадей. У этих животных были умные блестящие глаза, в которые было так приятно заглядывать, видя свое отражение.
Заметив, что где-то что-то блеснуло в лучах утреннего солнца, Тимофей закрутил головой, представляя себя стареньким радаром. Сердце радостно екнуло в груди, а ладони вспотели от одного вида старенького велосипеда, прислоненного к забору дома на другой стороне улицы. Вокруг было пусто, без какого-либо намека на хозяина транспорта. Для верности Тима выждал еще немного, оглядываясь, а после тихонько вышел за калитку. Дед не даром возился с ней вчера – петли больше не скрипели, как испорченная сирена.
Когда Тимка, наконец, оказался рядом с великом, он ощутил мельчайший прилив волнения и тревоги от ощущения, что вот-вот его тряхнут за шиворот и прогонят взашей. Набираясь смелости, Тимофей глубоко вздохнул, считая до пяти, и с тихим скрипом металла, он освободил чужого жестяного коня из его стойла, словно зверя из клетки. Ни одна душа не выглянула, никто не заорал. Тима победно заулыбался, вскакивая в седло.
Старый велосипед под ним ожил, как новый, стальные рамы издавали глухой звук в ответ на каждый его педальный удар. Во власти ветра и прогревающегося солнцем воздуха, он мчался вперед, словно капитан пиратского судна, на всех парах несущегося за добычей. Тимка чувствовал себя неуловимым и крылатым, как птица в небе. Проезжая мимо домов с красивыми садами и цветущими деревьями, он наслаждался успевшим позабыться ощущением свободы. Пусть и на один краткий миг, но ему казалось, что весь мир, пестрящий и постоянно меняющийся, принадлежит только ему одному, и никому больше.
И вот, когда он почти доехал до поля, где можно было половить крупных юрких ящериц, где-то совсем рядом послышался сердитый окрик. Тимофей испуганно оглянулся назад и увидел, что его поспешная поездка не прошла незамеченной. Колик из старших ребят, на чьем велосипеде Тима, собственно, и ехал, бежал за ним с еще двумя подручными. Судя по их лицам, на профилактическую воспитательную беседу можно было не рассчитывать.
Сердце Тимки ухнуло куда-то вниз, понимая, что его корабль вот-вот возьмут на абордаж. В глазах замелькали мгновения минутного прошлого, когда воля была так близко, что можно было потрогать рукой. Теперь эти секунды казались драгоценными, как ускользающие из цепкой клешни автомата игрушки. Руки вместе с рулем предательски дрогнули. Забыв о бдительности, Тимофей налетел колесом на камень и потерял управление, кубарем покатившись по земле. Озлобленные сверстники приближались. Колик первым делом кинулся поднимать и осматривать свой велосипед, пока те двое незнакомых мальчишек, недобро улыбаясь и хрустя костяшками, окружали его.
— Э, малой! Ты что-то попутал, кажется. Давай-ка поговорим.
Стараясь не обращать внимания на саднящие ладони и коленки, Тима побежал. Чужие возмущенные крики были где-то за спиной и никак не хотели становиться дальше. Слезы и обида стали комом в горле, но ноги продолжали нестись вперед, сворачивая через поле, где точно не смогли бы проехать никакие проклятые велосипеды, чей скрип наполовину ржавых цепей намертво застрял в ушах. Молодые колосья скользили под подошвой стареньких кед, резали и кололи открытые участки кожи, словно подгоняли нестись все быстрее и быстрее, где виднелась изумрудная кромка леса. Что-то живое совсем рядом испуганно фыркнуло и дернулось с места, исчезая в зарослях пшеницы, лишь задев ободранное колено на прощание жесткой рыжеватой шерстью. Тимофей вскрикнул от неожиданности, даже задержав дыхание на несколько секунд, но не остановился. Сердце внутри колотилось так сильно, словно хотело сломать ребра и вывалиться прямо под ноги, чтобы затеряться где-то среди комьев земли и поломанных стеблей с отпечатком подошвы на розовой оболочке.
Лесной полумрак был совсем близко и манил своей мнимой безопасностью. Тима был уверен в том, что от него отстали и даже замедлился ненадолго, но под сенью еловых лап голоса преследователей зазвучали с новой силой. Источников криков и улюлюканья словно стало больше чуть ли не втрое. Шея словно задеревенела, оборачиваться было страшно. С невероятной силой, заставляющей покачнуться на бегу, в лопатку прилетел камень, вышибая совсем не мальчишеский визг и слезы боли. Со всех сторон и, как будто бы, откуда-то сверху начали сыпаться палки и камешки поменьше. Инстинктивно пригибаясь и беспомощно закрывая голову руками, Тимофей побежал вперед, не разбирая дороги. Злорадный заливающийся смех, казалось, раздавался со всех сторон. Тропинка под ногами мелькала сухими листьями, еловыми иглами и камнями, заросшими мхом так сильно, что любой неосторожный шаг заставлял ненадолго терять равновесие.