Каждый новый вдох обжигал изнутри огнем, но сколько бы не удавалось ловить воздух губами, его все не хватало. Тело начинало уставать от долгой гонки, а ноги заплетаться. Сделав очередной неловкий поворот, Тима вылетел на небольшую полянку, плотно окруженную буреломом. Беспомощно пытаясь затормозить, он налетел на замшелый покосившийся столбик, оттолкнулся от него до противного хруста и зацепился руками за так удачно протянувшую свою ветвь раскидистую осину. Не помня себя, Тима вскарабкался вверх, прижимаясь к стволу и стараясь скрыться среди шумящей кроны. Где-то внизу загнусавили ехидные голоса.
— Свалил!
— Сам свалил!
— Ради нас свалил!
— Пусть каждый узнает!
— Скорее, скорее расскажите всем и каждому, что Тимошка крест свалил!
Злорадный смех ребятни внезапно перетек в радостное девичье хихиканье, исчезающее в глубине чащи. Шагов и топота, как ни странно, слышно не было. Дождавшись, пока чужая речь затихнет совсем, Тимофей осторожно посмотрел вниз, тут же спрятавшись обратно. Земля казалась такой далекой, словно он смог самостоятельно забраться на знаменитую телевышку. Тимка почувствовал себя маленьким и хрупким, как любимая мамина ваза, стоящая слишком близко к краю комода. Страх сковывал тело где-то в районе плеч, быстрыми сороконожками пробираясь по позвоночнику, и заставляя намертво прилипнуть к дереву. До этого Тиме никогда не думалось, что он боится высоты. Пытаясь отвлечься и успокоиться, он часто задышал, пересчитывая многочисленные листики, трепыхающиеся перед глазами. Тимофей дрожал вместе с ними. Числа на языке путались, шли в неправильном порядке и скакали с двузначных на трехзначные.
Медленно, как сквозь вязкую и крепкую дремоту, до него стал доходить смысл странных слов, сказанных детворой внизу. И правда. Что он наделал? Откуда вообще в лесу крест? Тима не помнил, как долго бежал между деревьев, но был уверен, что находится очень далеко от церкви на другой окраине села, в которую бабушку ходила каждое воскресенье. Наверное, она очень расстроится от того какой ее внук бесстыдно неуклюжий. Ребята уже должны разносить слух об этом по всей деревне. Марьяшка точно-точно подхватит и заложит бабке с дедом. Придется по всем дворам от взбучки бегать. И очень быстро.
Ноги, словно дожидающиеся, что о них вспомнят загудели тупой болью усталости, а стертые коленки зачесались в такт с ладонями, в которых уже ныли многочисленные занозы. Все еще тяжело дыша от быстрого бега, Тимофей задрал подбородок к вверху, сморщив нос. В уголках глаз и где-то в горле все еще стояли остатки испуганных слез, грозившие вылиться обратно с новой силой. Небо в просветах кроны было на удивление ясное, режущее глаза ярким голубым цветом. Казалось, что оно подсвечивает своим неоновым светом даже облака, медленно плывущие по небу кусками рваной сахарной ваты.
Все происходящее казалось жутко обидным и несправедливым. Велосипед еще этот дурацкий. Не стоило вообще к нему подходить. И связываться с этими придурками злыми не стоило. Кто же знал, что они так сильно его ненавидят, что при случае в лес на верхушку осины загонят, еще и крест какой-то вынудят опрокинуть. Для себя Тимка твердо решил, что больше никогда в жизни не сядет на железную конструкцию под названием велосипед. Да, и с ребятами этими никогда водиться не будет. А еще придумает самый изощренный план мести, на который только способен.
— Надо настучать рыбакам, что это эти им сети все порезали в прошлом году, — пробурчал он себе под нос, стараясь смотреть вперед, а не вниз, и ковырнул начинающую затвердевать корочку на ранке. — А еще собрать в пакет коровьи лепешки с червями и старшакам под дверь подкинуть. Нет. Не только им. Всем.
В это время рядом с его лицом качнулась ветка. Маленькая серая птичка смотрела прямо на него. Она была так близко, что почти касалась кончиками распахнутых крыльев его щеки. На секунду Тимофею показалось, что на грудке пернатой висит ожерелье из разноцветных камешков, но это оказался лишь рыже-синий узор нехитрого окраса. Нежданная гостья сидела неподвижно, склонив голову набок и внимательно изучая его блестящим глазком, похожим на ягоду черники. Невольно вглядываясь в эту черную бусинку в ответ, Тима был озадачен своим отражением. Он долго не мог понять, что не так, пока не сообразил, что силуэты и отблески были вверх тормашками. И казалось, словно в перевернутой картинке рядом с его левым плечом кто-то находился. Тимофей дернулся, опасливо озираясь, и сильнее вцепился кончиками пальцев в кору. Однако рядом никого не оказалось. Лишь листва шумела на ветру. Недоуменно поморщившись, Тима перевел взгляд на птицу, которая, на удивление, даже не встрепенулась от его резких движений.