– Воспоминание, – тихо сказал Никита. Боль от потери снова кольнула в виске. Пустота там, где было тепло. – Дорогое. Искреннее.
Староста замер. Его каменное лицо не дрогнуло, но в глазах мелькнуло что-то – понимание? Или предостережение?
– Дуб-Страж берет только то, что имеет цену, – произнес он медленно. – Значит, в тебе что-то есть. Что-то, что привлекло его внимание. И… внимание Круга. – Он повернулся к Тихомиру. – Ты прав, волхв. Ему нужна защита. Или он станет их оружием. Или дверью.
Он сделал паузу, его взгляд снова скользнул к Лесе, которая стояла чуть поодаль, неподвижная и безмолвная, как призрак. Её голубые глаза были устремлены куда-то поверх домов, в ночное небо.
– Берегиня идет с тобой, – констатировал Горислав. В его голосе не было вопроса. – Это… меняет расклад. Не всем в Граде это понравится.
– Леська сама выбрала путь, – ответил Тихомир просто. – Её воля – её право.
Староста кивнул, но его лицо оставалось озабоченным. Он снова посмотрел на Никиту.
– Ладно. Ночью ничего не решить. Ратибор! Отведи их в караульную избу у западной стены. Там есть пустая клетушка. Пост поставь двойной. Никого не подпускать. Особенно любопытных. Утром… утром соберем совет. – Его серые глаза сверкнули холодным огнем. – Нам нужно понять, что за буря принесла этого странного птенца в наше гнездо. И как нам не сгореть в пламени, что за ним может последовать.
Ратибор кивнул, хмуро взглянув на Никиту. «Клетушка». Звучало не слишком обнадеживающе.
– А пока… – Горислав в последний раз окинул Никиту взглядом, – …попытайся вспомнить, путник. Вспомнить всё, что было до того, как Страж взял свою плату. Иногда то, что забыто, важнее того, что помнишь. Особенно когда за тобой охотятся те, кто знает цену забытым вещам.
Он развернулся и тяжело поднялся обратно на крыльцо, скрываясь в темном проеме двери терема. Дверь захлопнулась с глухим стуком, похожим на приговор.
Ратибор тронулся в сторону, махнув рукой следовать. Семен засеменил рядом. Тихомир вздохнул. Леся, наконец, отвела взгляд от неба и посмотрела на Никиту. В её бездонных глазах читалась не усталость, а… ожидание? Предвкушение? Или просто холодная уверенность в том, что ночь еще не закончилась, и «клетушка» – лишь временная передышка в долгом, опасном пути, где возвращение домой было не финалом, а лишь смутной, почти недостижимой надеждой, за которую придется платить снова и снова. Никита сунул руку в карман, сжав холодный металл значка. Он был его единственной нитью. И самым слабым местом. Горислав был прав: нужно было вспомнить. Все, что еще осталось. Пока это не забрали.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов