То проделки Люта Злого!
Я же Хлюп, добрейший малый, не могу поспеть за ним
Раз страница! Два страница! Три страница! Шесть абзац!
Хлюп! Хлюп! Хлюп! Шлюп! Шлюп! Шлюп!
Хлюп Весёлый это я!
Я за вас! Я с вами! Честно!
Лют Презлобный, Лютик Сорный, Лют лютует, Лют рычит!
Он мешает, он бурчит, он грохочет небесами, он пугает ликом тёмным, он живёт во мраке злобном!
― Бред, какой, ― сказала Джени, садясь на постели. ― Там, наверху, бардак похлеще нашего. Там курят явно не табак или коноплю, явно что-то синтетическое!
Я был с ней полностью согласен, читая дальше:
Я же очень-очень классный! Я потрясный! Я отрадный!
― Да хоть и звучит как-то бредово, но хоть какая-то информация о ковчеге, ― сказала Джени.
Тихо шепчет звёздный ветер… засыпает Хлюп Весёлый, отправляясь в мир забвенья.
― Да, про Люта, мы уже слышали, а Хлюп-добряк что-то новенькое, ― Таня села в постели, и поинтересовалась, ― Лиходей, ты как книжку активировал?
― “Свод” скажи, ― посоветовал я, открывая книгу. Там был один листок с описанием полезного растения «Багрянца Душистого» и его изображение. У Тани было только пол―листа с картинкой зверька, лесной белки. Другая часть страницы с описанием белки отсутствовала. Когда я взял открытый Танин свод, то пол-листа появились в моём. Танин листок остался на месте, я получил копию. Так мы обменялись листками.
Листок Джени был не прост, обведённый золотой каймой. В нём был рецепт по приготовлению ваашьского угря и о том, что порция даёт тридцать процентов прироста маны на три часа.
Ваашьский угорь, видом чуден
Он живёт в заливах тайных ….
Вкусен очень-очень и полезен,
Магам, тем, что вечно жаждут маны.
Далее следовало, что угря следовало жарить в масле хеттского ореха, предварительно натерев смесью из трёх трав, и раз в сутки давалась прибавка маны в тридцать процентов. На картинке был изображён тот же зелёный угорь, что одарил Джени заклинанием.
— Вот, видели, какого редкого угря я обнаружила! ― Джени обняла меня, убрав свод. ― А вы меня за это пороть ещё собирались, плохие вы! ― обличила она нас с Таней, ― Просите прощения!
― И правда, правда, как это мы тогда с тобой это забыли, ― обняла меня Таня и пощекотала грудь подруги. ― Ну выпороть её, не помню, чем мы заняты были.
Я сгрёб обеих в охапку и, потискав дурашливо визжащих подруг, сказал, что пора вставать, порка и прощение будут вечером.
― Ты обещал милый! ― сказали обе, целуя с двух сторон.
Мы были последними, весь народ уже был на ногах, обсуждал новость и делился сводами. Кроме сводов, на небе была ещё и луна, больше раза в два-три обычной земной.
― Как вам это творчество? ― поинтересовался, подойдя первым Жак.
― Дурдом, конечно, стишки такие, что аж страшно жить! Адекватностью там наверху даже не пахнет! ― Сказала Таня, ― А вот луна классная, мне нравится!
― Держите, я уже у всех кроме Хонды собрал, его не копируется, ― протянул он свой открытый свод, я подал ему свой и спросил.
― А у Хонды, почему не копируется?
― Там описание янтарной тюрьмы и одноразовое заклинание. Я запретил ему текст читать, ― ответил Жак, читая наши листки. ― Однако, рецепт очень полезный, его на сторону никому не давать. Можно делиться выборочно, если открытый свод, держать в руках и сделать так, ― Жак махнул рукой над сводом. ― Тогда копируется только один листок, а не весь свод.
― Привет, ― подошёл озабоченный чем-то Иван. ― Как вам всё это?
― Если ты о постели, то классно, ― сообщил ему я, гадая чего это, он такой мрачный. Зита, напротив, хоть и не выспавшаяся, светилась счастьем. ― Ну а, со сводами надо разбираться.
― Надо, а раз мы все равно не спим, пошли в компьютерную, там поговорим. Мне вам надо кое-что показать.
― Пошли, случилось что, чего ты дёрганый такой? ― спросила Таня.
― Сейчас все объясню и не надо коситься на Зиту, с ней у меня все очень хорошо! Я о другом.