— Я слышал о каких-то межевых камнях на… Вздорном поле, кажется, — сказал он. — На них ведь есть отметины, символы землевладельца?
— На Раздорном. Да, колесо посолонь, с шестью спицами. Оказалось, это было клеймо старого скотовода, кто еще до войны тут землей владел. Объявился его наследник, показал грамотку старую, с таким же символом, пришлось отдавать поле ему.
— Какое феноменальное совпадение: едва обнаружились межевые камни, как сразу же явился наследник.
— Так чего ему являться, он всегда тут и жил, в Маковке. И дед его и правда скотоводом был, и тавро его с колесом было, так что никто и не спорил, когда камни нашли. Раньше та земля ничейная была, теперь Симону отдали.
— Ваш горшок пропал вскоре после обнаружения камней, примерно когда ваш сосед объявил себя наследником?
— Да вроде бы так, — призадумавшись, признал потерпевший.
Ксандер выпрямился на лавке.
— Боюсь, в целости вы свою пропажу больше не увидите, — объявил он. — Ваш горшок украли и разбили, чтобы никто не смог увидеть клеймо на дне, потому что оно куда больше похоже на те, что стоят на межевых камнях. А это значит, что хозяином земли был мастер, изготовивший ваш горшок, а не тот скотовод с тавром-колесом. Колесо с шестью спицами, круг с цветком внутри — это похожие символы. Пара трещин — и не разберешь, что именно выбито на межевом камне. Если не с чем сравнить.
Его слушали в ошеломленном молчании. Потерпевший молча запрокинул кружку и долго пил.
— Кто ваша жена? — обратился к нему Ксандер.
— Чудо она. Была, — глаза его мокро блеснули.
— Я имел в виду…
— Понял я. Вроде дед ее и правда гончар был.
— Вашей жене горшок достался от ее родных, вам от нее, вы наследник всего ее имущества. А значит, и Раздорного поля. Если бы только сохранилось это клеймо с горшка, чтобы доказать было можно… Стойте, вы сказали, горшок подтекал? Не мог ли где-то на столе или на полке остаться отпечаток?
Мужчина замер, потом с грохотом поднялся из-за стола и вышел из зала. Ксандер проводил его глазами. Девочка с котенком одобрительно улыбнулась ему.
— Коли ты прав, так и хорошо, — сказала она. — Бедный Макс заслуживает подарочка от жизни.
Тут наконец пришла очередь судьбоносных свадебных пряников. Решив не выделяться из толпы, Ксандер взял свою половинку из корзины, которой обносил мужскую часть присутствующих жених. Гости, особенно прекрасная их половина, пришли в оживление, вокруг столов закружился настоящий хоровод из желающих примерить свои пряники к чужим. Ксандер приложил свою половинку к половинкам нескольких хихикающих и румянящихся девушек — не сошлось. Рядом какой-то кудрявый мальчишка и ведьмочка с двумя косами под радостные возгласы, смешки и подначки соседей соединили пряник. Девочка, однако, гордо задрала нос и заявила:
— Выбирают не пряники, а люди! Так что не радуйся уж так-то!
Подошла Лада. Вид у нее был хоть и усталый, но веселый.
— Я поспрашивала, никто не видел никого, похожего на Аннику, никакие женщины вроде как через эти края не проезжали, ни в одиночку, ни с кем-то вместе, — сказала она.
— Еще бы: господину подмастерью надобно трудиться в мастерской, а не пялиться на проезжих девиц, — серьезно кивнул Ксандер.
Щеки у Лады порозовели.
— Я много с кем разговаривала!
— Не сомневаюсь.
Она крепко сжала губы, а потом сказала неожиданное:
— Ловко ты с горшком этим. Я слышала, староста пошел с Максом вместе те камни межевые смотреть. — Тут она взглянула на лежавший перед ним на столе пряник и усмехнулась. — Что, не нашел вторую половину?
— Не судьба.
С вызовом подняв голову, Лада протянула ему свою половинку. Ксандер не без удивления приложил к ней свою — и пряник сложился.
Они уставились на спятившую выпечку с одинаковым изумлением. Ксандер неловко засмеялся.
— Вот и верь после этого гаданиям!
— Да уж! — Лада торопливо схватила свою половину пряника, пока никто не заметил, что пророческий десерт сложился, и откусила большой кусок. — Вкусно, кстати!
Она поперхнулась, закашлялась, и подошедшая Марта постучала ее по спине.
— Ну что, веселиться у нас умеют не хуже, чем в столицах? — весело спросила она.
Лада и Ксандер дружно закивали.