— Что с тобой стряслось? — воскликнула Лада испуганно, но тут же снасмешничала: — Свадьба без драки не в радость?
— Надо поговорить, — проигнорировав оба вопроса, сказал Ксандер.
Лада бегло улыбнулась своему кавалеру и отошла вместе с Ксандером в сторону.
— Ну чего?
— Голова статуи указывает дорогу! — выпалил Ксандер. — Как в песне! Вчерашней, со свадьбы. Ты что, не слушала, что пел тот бард? Там и нет никаких тайных знаков, статуя сама по себе знак! Нужно от нее повернуть туда же, куда герой, который искал Краснорозинку. Направо, я помню! Что-то там… “Ответил юноша отважный: коль так, направо я пойду, и что-то будет мне не страшно, тра-та-та-та ее найду”.
Лада слушала, с сомнением сдвинув брови.
— Ты думаешь, Анника...
— Этот бард играл на празднике в Рябинах, пел там эту песню, я сам его спросил вчера! Анника могла тогда и услышать про голову, именно к ней и отправила нас своей статуэткой, и искать ничего там не нужно, просто от головы нужно идти направо, чтобы ее найти.
— Семь сил, но зачем так сложно? Если она знала, куда ее увезут, почему не сказала яснее?
— Не представляю, — честно ответил Ксандер. — Придется ее найти, чтобы узнать ответ. Или… — Он замолчал, захваченный новой и совершенно неожиданной догадкой. — Что, если это вовсе не Анника оставляла знаки? Что, если это сам похититель?
Лада изумленно вытаращила на него глаза.
—То стихотворение, про потерянную голову под землей, — стал объяснять Ксандер, — что, если его написала не она и фигурку на кладбище закопала тоже не она? Тот мальчик всего лишь видел, что девушка в плаще шла в сторону кладбища, но это не значит, что она туда пришла и что оставила там фигурку. Не факт даже, что это и вовсе Анника была! Кроме того стихотворения я не видел ничего другого, что точно ей написано было, не сравнивал почерк, все однозначно решили, что стихотворение написала Анника. А ведь это все допущения: она знала похитителя, знала, куда ее увезут, она догадалась, что оставить явные указания ей не дадут, а просить о защите напрямую почему-то не стала — это все слишком. Она не могла бы предусмотреть столько.
— Потому что она деревенская девица? — сердито вздохнув, спросила Лада.
— Потому что она человек. Человек, у которого были друзья, был дом, была тысяча способов получить помощь, если она в ней нуждалась. И все же она выбрала оставить закопанную на кладбище фигурку и обрывки стихов?
— Никогда не знаешь, что у другого в голове, — отведя глаза, сказала Лада.
— То есть? — подозрительно спросил Ксандер. — Ты что-то...
— Моя мать сделала то же! — перебила она. — Сбежала, даже стихов не оставив, представь себе! Хотя у нее была тысяча причин остаться! Такого никто не ждал. Ни папа, ни я. Просто однажды утром нас осталось только двое. И я никогда не узнаю, что такое творилось у нее в голове, чем мы были ей так уж нехороши! — Смущенная собственной вспышкой, Лада опустила голову и продолжила уже спокойнее: — Что ж говорить про Аннику, мы ее и не знаем толком. С чего бы нам ее понять.
Повисло молчание.
— Анника пропала, как твоя мама. Поэтому ты так хочешь отыскать ее? — сочувственно спросил Ксандер. — Чтобы понять причины?
Его тон произвел на Ладу неожиданное действие: глаза ее яростно засверкали.
— Чушь несешь. Знаток нутра выискался!
— Знаток нутра — это патологоанатом, — не без язвительности ответил Ксандер. — Я тогда скорее уж психолог.
— Ты пустозвон! — бросила она.
Ксандер почел за лучшее сменить тему.
— Если все эти знаки и правда оставил похититель, то, возможно, он хотел, чтобы к нему пришел тот, кто станет искать Аннику. Для того и песня про Краснорозинку выбрана как подсказка — ее слышало чуть не все Сумерьково городище на том самом пиру. Анника сирота, без родных и семьи. Есть только один человек, который должен был бы отправиться на поиски.
— Ричард? — поняла Лада.
— Да. Но он не шевельнул и пальцем, уверенный, что она сбежала сама. И на пиру его не было. Он не придет туда, где его ждет похититель, и тогда Анника, вероятно...
Он не договорил. Лада молчала, нервно теребя свое сорочье ожерелье.
— Если это и правда чей-то план, и нас там ждет какой-то опасный безумец, — наконец сказала она, — то что мы будем делать? Что мы можем сделать? Нас всего двое, а там, может, целая крепость злобных горцев или колдунов!